— Всегда завидовала птицам, — сказала госпожа Ларсен.
— Их свободе?
— Нет… их беззаботности. И тому, что они каждый день живут так, будто это — их последний день. Они не думают о том, что смертны. Они ни о чем не думают. Мне иногда кажется, что людям жилось бы лучше, если бы они меньше думали.
Госпожа Ларсен сделала глоток воды, после чего отвела взгляд от окна и посмотрела на меня.
— Где ваш… коллега? — спросила она. — Он приходит позже вас?
— Сегодня у него выходной, так что вряд ли вы его увидите. — Услышав звук открывающейся двери, я посмотрела в направлении приемной. — Тем более что моего коллегу хлебом не корми — дай поспать до двух дня.
— Ванесса? — донесся из приемной голос Вивиана. — Ты здесь? Я знаю, что ты здесь, и это хорошо, потому что я пришел по очень важному делу.
— Доктор Мори, я занята, пожалуйста, зайдите попозже, — ответила я.
— Ты всегда говоришь эту фразу. Тебе нужно выдумать что-то новенькое, а то я заскучаю. Я уже заскучал. И этот твой официальный тон — у меня от него зубы ноют!
Мы с госпожой Ларсен переглянулись, и на ек лице отразилась немая мольба.
— Я принес тебе кофе, — продолжил Вивиан. — Я вернулся вчера вечером, а Анна встретила меня на вокзале, представляешь? Понятия не имею, откуда она узнала время моего приезда. Может, говорила с Адамом. Что это за бардак в приемной? Где Стелла? Надо полить цветы.
— Доктор Мори, я повторяю: я занята, у меня пациент. Пожалуйста, зайдите…
— Когда у тебя пациенты, ты закрываешь дверь, так что не нужно выдавать желаемое за действительное. Так вот. Ты не представляешь, что она вытворяет в постели. Я уже давно хотел тебе рассказать, но нам не предоставляется возможность нормально поговорить. Сейчас я расскажу, и ты будешь мне завидовать, а потом будешь думать о том, что зря меня не опередила тогда, когда я с ней познакомился.
Вивиан вошел в кабинет и остановился в дверях, переводя взгляд с госпожи Ларсен на меня и обратно.
— Доктор Мори, я, кажется, сказала, что у меня пациент?
— Прошу прощения, доктор Портман.
При этом на его лице, конечно же, не выразилось и тени сожаления. Он одарил госпожу Ларсен довольной улыбкой и протянул ей руку.
— Очень рад вас видеть. Вы давно у нас не бывали, верно? Успокойте меня и скажите, что у вас все хорошо.
Госпожа Ларсен решила, что вполне может позволить себе рукопожатие, но, заметив, что Вивиан кивает ей в знак признательности и целует свои пальцы, залилась краской.
— Спасибо, доктор Мори, — наконец, пересилила себя она. — У меня все хорошо… относительно хорошо.
— Хочу еще раз извиниться за то, что не смог принять вас неделю назад. Обычно у доктора Портман больше пациентов, чем у меня, но, когда она уезжает, я нахожу время для всех.
— Я сама отказалась от приема. Так что вы не виноваты.
Вивиан поднял глаза к потолку, изображая задумчивость. Довольно правдоподобно и для того, чтобы в очередной раз смутить госпожу Ларсен, и для того, чтобы поддержать спектакль.
— Да, на самом деле… припоминаю. Надеюсь, ничего личного, правда?
— Доктор Мори, сейчас же прекратите, — вмешалась я.
Вивиан поднял руки, показывая, что принимает сказанное.
Госпожа Ларсен поднялась.
— Спасибо, что уделили мне время, доктор Портман, — сказала она. — Насчет следующего сеанса — я вам позвоню.
— Конечно. Будьте здоровы.
Я проводила госпожу Ларсен до двери и вернулась в кабинет. Вивиан за это время успел устроиться на кушетке и взять один из принесенных им бумажных стаканов с кофе.
— У меня к тебе только один вопрос, — заговорила я, подходя к нему. — Ты знаешь, что иногда людям бывает стыдно?
— Конечно, — с готовностью ответил он. — Тебе стыдно передо мной за то, что ты надела такую короткую юбку? Лично я не против, но тебе виднее.
— Нет. Я о том, что ты, наверное, не знаешь, что это за ощущение — когда тебе стыдно?
— Когда стыдно? Да… это такое не очень приятное чувство, я помню его где-то на подсознательном уровне… и его регулярно, несколько раз в день, испытывают скучные люди, так?
Я взяла второй бумажный стакан и села в кресло, которое несколько минут назад занимала госпожа Ларсен.
— Ты — наглое, бессовестное, беспардонное существо, Вивиан. У тебя нет ни капли такта. Сколько можно издеваться над бедной женщиной?
— А сколько можно говорить об одном и том же? Да, я уже сто двадцать пять раз слышал от тебя о том, что ее изнасиловал муж, и что теперь она не может избавиться от этой травмы. Но на самом деле ей просто нужно выбросить феминистическую дурь из головы. А ты лелеешь ее комплексы вместо того, чтобы на это намекнуть.
— Если уж ты решил покритиковать мои методы работы, то позволь мне покритиковать и твои. Когда ты уже объяснишь своему любимому Патрику, что его беда в том, что он относится к женщинам как к куску мяса, а не в том, что у него Эдипов комплекс?
Вивиан приподнял голову и посмотрел на меня.
— Эдипов комплекс? Что за ерунда. Вообще, мне кажется, что у него есть склонность к гомосексуализму — но зачем шокировать беднягу? У него и так травма после очередного развода. Кстати, если уж мы заговорили о Патрике. Во-первых, спасибо, что выручила. Во-вторых, надеюсь, твоя юбка была покороче, когда ты принимала моих пациентов? А то они перебегут к тебе, и я буду скучать без работы.
— По такому случаю я надевала брючный костюм.
— А декольте ведь у тебя было поскромнее, чем сегодня?
— А ты, хочется верить, хорошо провел время в Треверберге, если вместо одного дня задержался там на трое суток?
Вивиан поставил стакан на пол.
— Знаешь, как бывает: тебе задают вопрос, и все твое существо знает ответ: «нет». Но ты говоришь «да». И вот она смотрит на тебя и спрашивает: «Ты ведь останешься на пару дней, Вивиан?». И остаться ты не можешь, у тебя куча дел. Но говоришь «да».
Я положила ногу на ногу.
— Между тобой и Изольдой происходит что-то нездоровое. Я всегда это говорила.
— Кто бы спорил. — Вивиан открыл портсигар, достал сигарету и щелкнул зажигалкой. — Она пригласила меня на карнавал в честь Апрельской ночи. Я попросил, чтобы вас с Джессикой тоже внесли в списки. Срочных дел у нас нет, почему бы вам не поехать со мной и Адамом? Говорят, в период Апрельской ночи там весело. Отдохнем, посмотрим, чем живут люди.
— Мы с Джессикой превратились в «мы»?
Вивиан снова посмотрел на меня.
— А что, мне уже нужно говорить «ты и Джессика»? О, женщины… и после этого мне говорят про половую распущенность? Кстати, если уж мы затронули эту тему. Если между кем-то и происходит что-то нездоровое, так это между тобой и Джессикой.
