только смог.
Хриплый звук его дыхания заставляет меня стонать от удовольствия.
— Мы не можем этого допустить.
Его слова напряжённые и сопровождаются долгими, глубокими толчками.
— Чёрт возьми, Сайлас, — говорю я на хриплом стоне.
Он обхватывает мои бёдра большими ладонями и, удерживая на месте, выбивается снова и снова. Стёкла дребезжат от силы движений его бёдер и давления, когда Сайлас входит в меня. И когда оргазм приближается со скоростью товарного поезда, у меня поджимаются пальцы на ногах.
— Обними меня, — приказывает Сайлас. Я подчиняюсь. Я держусь за него изо всех сил, потому что он ведёт меня прямо через край, к блаженству. Я отправлюсь туда, куда он захочет.
Сайлас нас развернул и направился к кровати. Честно говоря, я не испытывала ненависти к сексу у стены, но мысль о том, что Сайлас нависает надо мной, наполняет, звучала именно так то, что мне сейчас нужно. Но он не опустил меня на постель. Сайлас сел, устроив меня на себе.
— Скачи на мне, пока не достигнешь оргазма, — рычит он.
Мне не нужно повторять дважды. Обнимаю его ногами за талию, хватаю за волосы и двигаю бёдрами, потираясь клитором о его пресс. Знакомая боль проникает в самую сущность и расцветает во взрыве чистой эйфории. Я выкрикиваю его имя и сжимаю его член, пока Сайлас стонет и целует мою челюсть и шею, покусывает мочку уха, нашёптывает грязные словечки. Затем Сайлас напрягается, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня. Он кончает с рёвом, и я впиваюсь ногтями в его спину, когда меня сотрясают последствия.
— Грёбаный ад. — Слова звучат с придыханием и наполнены благоговением, и Сайлас падает спиной на матрас.
— Это ещё мягко сказано.
— Я знал, что между нами химия, но, думаю, моё сердце чуть не остановилось.
Я смеюсь, и это движение заставляет меня осознать, что он всё ещё во мне. Всё ещё твёрдый.
— Разве ты не устал?
Из груди доносилось низкое урчание.
— Я всю жизнь тебя ждал. Сомневаюсь, что когда-нибудь устану.
У меня что-то сжалось в груди. Думаю, сердце. Я едва знаю этого мужчину и, да ради бога, он ещё и вампир, но это одна из самых потрясающих фраз, которые я когда-либо слышал.
— Ты опасен.
— Я? Но именно ты грозилась меня убить. — Сайлас хватает меня за руку и притягивает на постель. — У тебя правда есть кол?
— Тебе не захочется об этом знать.
Сайлас
Я слушаю ритмичное биение сердца Натали и тихое постукивание дождя по оконному стеклу. В щель между занавесками проникает луч света, но он далеко и не представляет для меня опасности. Однако наступающий день — совсем другая история. Тело ноет от усталости. До мозга костей, как поговаривала моя мама.
— От чего ты стал таким напряжённым и молчаливым? — спрашивает Натали, медленно ведя пальцами по моему обнажённому предплечью.
— Мой вид в течение дня спит, помнишь?
Натали хихикает. Мгновение.
— Ага, верно. И это странно. Я и забыла, что ты вампир, потому что у тебя бьётся сердце. Ты дышишь. Ты тёплый, чтобы сойти за человека.
— Я рождён вампиром. Мы сильно отличаемся от обращённых. Прежде чем стать вампирами, они сначала умирают.
— Значит, твои родители вампиры? — Натали прижимается к моей груди, и как бы я ни был измучен, не хочу ни по какой причине её останавливать.
— Были вампирами. Мой род стоит у самого основания.
— Сколько тебе лет?
— Я старше, чем выгляжу. Моё тело перестало стареть, когда я достиг тридцати пяти лет. Для всех нас всё проходит по-разному.
Отодвигаясь от меня, Натали подпирает голову рукой и оценивающе на меня смотрит.
— Около четырёх сотен. — Она тихо и изумлённо вздыхает, и я не смею на неё посмотреть. Я пока не вижу неприятия на её лице. Мне её мало. У нас есть время до наступления темноты. Именно это она обещала.
— Ух ты. Значит, ты видел много исторических событий. Прямо среди этих событий. Боже, я столько хочу у тебя спросить. — В её голосе столько радости, что не могу скрыть улыбку, когда мы снова встречаемся с Натали глазами.
— Спрашивай.
— Ты участвовал в революции? А в Гражданской войне? Сражался? Скажи, что у тебя не было рабов.
— Я ни в одной войне не принимал участия. Мы… держались своей стороны. Большую часть своей жизни я провёл в Англии. — Я осознаю ошибку, не желая показывать этого, когда говорю, что это именно то, что я имею в виду.
— В Америке. Нет, у нас не было рабов. У нас были слуги и добровольные доноры крови.
Натали снова прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня большими глазами. Вижу, что она хочет задать ещё вопросы.
— Вперёд, продолжай.
— Была ли высадка на Луну фальсификацией? Действовал ли Освальд в одиночку?
— Я вампир, а не экстрасенс.
— Но ты должен знать больше нас. Я о том, что огромное количество вещей, которые ты…
Я наклоняюсь и закрываю ей рот поцелуем. Мои губы на её губах превращаются из нежных в голодные, и я перекатываюсь на Натали сверху, прижимая её мягкое тело к кровати и устраиваясь между бёдер. Натали стонет в ответ и скользит рукой по моей спине в рваной футболке.
— В этот раз нам нужно сделать всё медленнее и с меньшим количеством одежды, — шепчет она, хватает меня за ткань и тянет через голову, обнажая мой торс для исследований.
Её губы складываются в улыбку, и она смотрит на моё тело.
— М-м-м, один балл в пользу вампирского гена.
Я смеюсь.
— Твоя очередь.
Помогаю ей снять футболку, а затем стягиваю по ногам юбку, обнажая Натали. От вида её округлых грудей, полных бёдер и идеальных изгибов тела член затвердел и запульсировал. Натали проводит пальчиками по моей груди и замирает. На лбу появилась морщинка. В животе всё сжалось. Натали смотрела на еле заметный шрам прямо под грудиной.
— Что это?
Беру её за руку и отвожу в сторону от приподнятых краёв кругового ожога.
— Кое-что, что произошло давным-давно.
— Это пентакль.
Киваю.
— Наказание. Напоминание.
— О чём?
— О моём прошлом.
— Мы используем пентакли для защиты. Они не предназначены для наказания.
Нужно сменить тему. Сейчас не время делиться своей историей.
— Ты сказала что-то о том, что тебе нужно больше времени. Думаю, ты имела в виду не это.
Натали притягивает меня к себе, впечатывается губами в мои губы, скользит языком мне в рот. Не могу контролировать удлинившиеся клыки и ощущаю вкус её крови. Хотя, её это не останавливает. Её
