Скотт вздохнул:
— Прости. Всем тогда досталось. Трудно сказать, кому больше.
— Это все прошлое, что о нем вспоминать!
— А не выяснить — так и будет болеть.
— Не о чем говорить. — Дон откинула голову на сиденье и уставилась в небо. День был прохладный, собирались облачка. — Похоже, будет дождь, — сменила она окончательно тему.
Вечер удался. Вспоминали всякие смешные истории, посплетничали об общих знакомых, наконец поспорили, кому платить. Он выиграл, и наверняка не совсем честно. А вот сейчас остается два шага до стоянки, Скотт быстро довезет ее до дома, и — отдыхать, отдыхать.
Внезапно Скотт остановился, повернулся к ней, взял за плечи. Еще раньше его рука мягко придерживала ее за талию, а она не смогла побороть желания, прижалась к нему — вот и результат.
— Какие у тебя планы на остаток отпуска?
Дон постаралась ответить спокойно:
— Надо бы домой пораньше вернуться. Полно дел. Эльфы у меня в квартире не водятся, так что придется самой заняться уборкой и всем прочим…
— Как мне тебя уговорить остаться еще на денек?
— Попроси.
— Прошу.
Господи, как же ей хотелось остаться, но ведь нельзя!
— Скажи «да», Дон. — Скотт мягко провел кончиком пальца по ее щеке, остановившись около уголка губ. И, чувствуя, что она колеблется, добавил: — Обещаю быть джентльменом.
— Джентльменом! — Она засмеялась. — А ты хоть знаешь, что это слово означает? Я ненормальная. Мне не стоит быть с тобой дольше. Но пусть все идет к черту, еще на денек останусь.
— На два! — Он решил закрепить позиции. — И я знаю, что такое джентльмен. Это значит — «нежный мужчина». Я докажу тебе, что я такой и есть.
— Но сейчас ты себя ведешь совсем не по-джентльменски! — Дон уже не могла сдержать дрожь, когда поняла, что он собирается ее поцеловать.
— Завтра! — Скотт с улыбкой подавил ее слабую попытку вырваться. — Завтра я займусь доказательством этой теоремы.
Его губы коснулись ее губ. У Дон перехватило дыхание. Не встречая больше сопротивления, он крепко прижал ее к себе.
— Сколько же я ждал этого! — прошептал Скотт, сливаясь с ней в поцелуе. Его язык уже касался ее зубов, стремясь проникнуть глубже. Дон почувствовала непреодолимое желание ответить ему лаской и сама прижалась к нему крепко-крепко. Скотт почувствовал вкус победы: «Если бы она меня не любила, она бы себя вела по-другому».
— Моя любимая девочка! — Его руки прошлись по ее спине, остановились на изящной выпуклости бедер. — Я знаю, что это безумие. Но ты свела меня с ума. Я ничего не могу с этим поделать. Я люблю тебя, Дон. Хочу, чтобы ты всегда была со мной. Чтобы у нас все было общее… — Он осекся, почувствовав, как она напряглась.
Скотт ослабил объятия и как-то неловко отступил на шаг. Не надо ему было этого говорить. Она еще не готова к его признаниям. Он виновато улыбнулся. Поднял руку, чтобы погладить се по щеке, но опустил на полпути.
— Дон, прости…
Она неловко поежилась:
— Если хочешь, чтобы завтра я составила тебе компанию, отвези-ка меня побыстрее домой.
— Идет! — Он со вздохом кивнул.
Дон была растеряна. Она очень хотела Скотта, но боялась причинить боль Бренту. В то же время не желала делать больно и Скотту. «И так, и так — одинаково плохо!» — размышляла она в отчаянии.
Потупившись, она остановилась у машины, пока Скотт возился с ключом.
— Спать хочешь? — мягко спросил он.
— Немножко.
Он понял, что она говорит неправду.
— Не молчи, Дон, — взмолился Скотт, когда они уселись. Он положил руку на руль и повернулся к ней.
Было темно, Дон не могла разглядеть выражения его лица. Но почувствовала какую-то напряженность. Видимо, он настроен на серьезный разговор.
— Что ты хочешь услышать? — спросила она ровным голосом.
— Хочу, чтобы ты сказала, что тебя гложет.
Она не отвечала. Тогда он продолжил, тщательно подбирая слова:
— Ну что с тобой? Если это из-за того, что я…
— Ты целовал меня и раньше, — поспешно перебила Дон. Ей не хотелось, чтобы он оправдывался, ведь виновата во всем только она одна!
Он протянул руку, взял ее за подбородок, повернул лицом к себе:
— Разве было когда-нибудь… так? — Почувствовав, что она стиснула зубы, отнял руку. — Ведь не было же, верно?
— Мы ведем себя нечестно по отношению к Бренту, — сказала она. — Он далеко и ни о чем не догадывается…
— А что изменилось бы, если бы он был рядом и догадывался? — Голос Скотта прозвучал мягко, но с досадой. Когда же она поймет, что представляет из себя ее муженек? Да ему же на все наплевать! Он ее не любит, а значит, и ревновать не может.
— Возможно, ничего и не изменилось бы, — согласилась Дон, внезапно ощутив в душе пустоту. — А теперь, когда мы этот вопрос решили, может, поедем наконец? — Она невесело улыбнулась. — На сегодня мне достаточно развлечений.
Скотт почувствовал себя так, словно ему залепили пощечину. Резко повернув ключ зажигания и беззвучно выругавшись, рванул машину с места. Брент всегда был потребителем. Он такой по своей природе. Не всем это только было видно. Сначала свои деньги промотал, потом к Дон пристроился. Еще бы, как удобно! Она от него ничего не требует, наоборот — каждый месяц посылает ему чеки на приличные суммы. Да без них он давно бы уже побирался! Скотт чувствовал, как внутри у него все кипит. Слава Богу, до дома Гастингсов он мог доехать с закрытыми глазами. Пожалуй, в незнакомое место в таком состоянии не добрался бы.
Дон облегченно вздохнула — приехали. Скотт со скрежетом остановил машину.
— Жаль, что мы заканчиваем вечер на такой грустной ноте, — произнесла она, поворачиваясь к Скотту. — Правда, все было чудесно. — Она взялась за ручку дверцы. — В какое время завтра? Куда двинем?
— Хотел пригласить тебя походить под парусом.
— Интересно. Не вылезай, не надо! — поспешно проговорила Дон, заметив, что Скотт открывает дверь со своей стороны. — Я сама дойду.
Он не обратил внимания на ее слова. Обошел машину, открыл ей дверцу. Она посмотрела на него слегка боязливо: нет ли у него каких намерений? Нет, вроде ничего. Даже руку не предложил. Проводил до двери, коротко бросил: «Спокойной ночи, Дон!» — повернулся и пошел к машине. Совсем странно.
— Спокойной ночи, Скотти! — крикнула она ему вслед.
Просыпаться не хотелось. Отвернувшись от теплых лучей утреннего солнца, Дон поудобнее устроилась на подушке. А может, не вставать вообще? Сказаться больной?
«Не будь такой трусихой», — подсказал ей внутренний голос. Она отбросила одеяло и спустила ноги на пол.
— Рановато ты сегодня! — приветствовал ее отец, когда спустя полчаса она вошла в кухню — свежая, в розовой блузке, таких же шортиках и тапочках.
