Девушка была под впечатлением старинных зданий, церквушек, метро.
— Как необычно! — восторгалась Джессика — в Америке нет ничего подобного, у нас все современно. Я изучала историю искусств в Риме и просто с ума схожу по старине!
Максим возил ее в Загорск и Архангельское, в Пушкинский и Третьяковку. На уличной выставке картин, около Дома художника, Джессика накупила пейзажей Москвы, собираясь развесить их у себя в доме в Чикаго. Максим познакомил ее со своими друзьями, которые поначалу все ей очень понравились.
Потом были жаркие ночи, от которых Максим был без ума — любовью Джессика занималась, как спортом. Ни одна девушка не возбуждала его так, как белотелая крепкая американка. Она не любила романтики и сантиментов, не докучала Максиму постоянными вопросам о любви, никогда не огорчала своими неразрешимыми проблемами, как его прежние русские подружки. Когда он спрашивал ее: «Что-нибудь не так?», у Джессики всегда было «Все о'кей».
Со свадьбой они решили подождать. Когда Максим приехал в Чикаго и пришел к отцу Джессики просить ее руки, тот явно не выразил удовольствия по поводу отъезда дочери из страны. Его предложение было не лишено смысла.
— Мы не в девятнадцатом веке. Поживите годик вместе, без огласки и свадьбы. Я рад, что дочь нашла счастье. Но поверьте моему опыту, жить в чужой стране непросто. У нее жесткий характер, возможно, и вам вся эта затея придется не по душе.
Они прогуливались втроем по дорожкам ухоженного сада, в котором цвели яркие желтые лилии. Мать Джессики, стройная пожилая женщина, постоянно улыбалась Максиму, и невозможно было понять, солидарна ли она с высказываниями мужа, или нет. Но когда тот все высказал, продолжила его мысль:
— Заодно Джессика познакомится с вашими обычаями, со страной, попробует поработать в новых для нее условиях. Это важно для женщины.
Максиму ничего не оставалось, как согласиться.
Поначалу американская девушка была от всего в полном восторге. В России для нее оказался непочатый край интересной работы. Молодого дизайнера с оригинальными идеями приглашали известные мировые фирмы, которые открывали свои представительства в Москве. Джессика приняла предложение Максима и заключила договор на оформление Дворца Моды. Эскизы, которые она выполнила быстро и качественно, понравились владельцам. А через месяц уже закончила оформление современного офисного холла. За стойкой располагались полностью компьютеризированные рабочие места, менеджеров по приему и оформлению заказов; перед ними — мягкие диваны и кресла для клиентов, выбирающих модель, а напротив — десятки мониторов, на которых, улыбаясь и завлекая супернарядами, двигались длинноногие манекенщицы. Теперь Джессика работала над интерьером главного зала с подиумом, где известные фирмы будут устраивать демонстрации от кутюр. Владельцы Дворца Моды буквально вцепились в Джессику, предложив ей за оформление крупную сумму. Все это воодушевило девушку. Деловая американская жилка надулась, как воздушный праздничный шарик, и Джессика готова была воспарить от успеха и счастья, которые сулили ей русские предприниматели.
Максим нежно заботился о невесте, предупреждал каждое ее желание, старался делать все, чтобы сохранять мир и поддерживать огонь в их домашнем очаге. Дни проходили в работе. Разъезжаясь спозаранку по своим делам, они встречались только поздно вечером. Но неожиданно встречи перестали приносить им радость.
Постепенно их взаимоотношения стали меняться. Все оказывалось совсем не так, как Джессика себе представляла. Да и Максим воспринимал ее иначе. То, что поначалу в Джессике казалось ему милым, возможно, немного экстравагантным, виделось теперь по-другому.
Они молча накапливали взаимную неприязнь и претензии друг к другу.
А сейчас на теплоходе он держал в руках радиограмму от невесты и ему не хотелось ее читать…
Началось все с новой квартиры.
— Тебе нравится? — с гордостью спросил Максим, подойдя к новенькому, пахнущему свежей краской кирпичному дому, в котором перед самым приездом невесты купил квартиру.
Подъезд дома был открыт нараспашку. Какие-то люди — то ли рабочие, то ли бомжи — сновали взад и вперед. Лифт не работал. Им пришлось пешком взбираться на десятый этаж. Правда, Джессика, развлекаясь, легко взлетала на очередной лестничный пролет и, поджидая, подсмеивалась над запыхавшимся женихом.
— Тебе надо бегать со мной по утрам, дорогой.
— Да, конечно. Зато ты прямо, как жар-птица, — показывая на уже перепачканное желтой краской платье Джессики, виновато проговорил Максим.
— Ты хотя бы теннис свой не забрасывал. Попробуй догони, — забавляясь, прокричала девушка и понеслась дальше.
«Как же его не забрасывать, — еле поспевая за ней, подумал про себя Максим, — откуда время взять? Ноги как деревянные после вчерашнего визита в гости».
— Ой, — вдруг прокричала ему Джессика, видимо, добравшаяся до их этажа, — двери сейфовые, как в банке. Зачем это, любимый?
Максим и сам не знал зачем. Накануне прораб подошел к нему и предложил сделать металлическую дверь.
— Да вроде ни к чему, — слабо сопротивлялся Максим.
— Что ты, хозяин, все делают, пригодится.
— Ладно, — махнул он рукой и дал прорабу деньги.
Теперь Максим пожалел, что согласился. Дверь выглядела достаточно уродливо. Джессика удивленно толкнула ее, и та с тяжелой мелодичностью тюремных ворот открылась. Девушка хотела войти. Но Максим запротестовал.
— У нас обычай вносить невест на руках в новую квартиру.
— Отличный обычай, только сначала отдышись, — поддела его американка, и Максим подумал, что с завтрашнего дня никакого алкоголя.
Все-таки он взял Джессику на руки и перенес через порог, едва не споткнувшись в коридоре обо что-то мягкое. Это «что-то» вдруг зашевелилось и выругалось трехэтажным матом.
— Кто это? — испугалась девушка.
— Из кучи грязных тряпок, обрывков обоев и горы бутылок вылез какой-то субъект и, не обращая внимания на хозяев, продолжал ругаться. Услышав английскую речь, он быстро сообразил, что к чему. Улыбаясь во всю свою помятую физиономию, произнес, напрягая память, «пардон» и попросил на опохмелку. Максим поначалу хотел устроить вчерашнему прорабу скандал, но решил, что проще избавиться от нежеланного гостя, дав ему денег.
— А когда закончат строительство, — поинтересовалась Джессика, осматривая выбитый косяк и перемазанные стены в прихожей. — И можно будет переезжать?
— А оно уже закончено, — не понял Максим ее вопроса.
— А почему же так грязно? — в свою очередь не поняла Джессика.
