гнев и обиду.
— Я никогда не требовал от тебя «соответствовать». — Его лицо сделалось таким напряженным, что проступили вены на висках. — Я знал, на ком женюсь, но, как твой, муж обязан был тебя защитить и помочь тебе ориентироваться в моем мире.
— Ничего подобного! Твое дело было любить и поддерживать меня, а ты… — Что-то внутри ее щелкнуло, и она открыла следующий шкаф. — Ладно, забудь. Не собираюсь тратить силы на старые споры, которые так и не были окончены.
Это уж слишком! Эмоции, которые, как ей казалось, давно умерли, возникли снова так быстро, что ее замутило. Ей нужно очутиться подальше от Янниса. Ей нужен воздух!
Она поспешила к двери и с трудом остановилась, не врезавшись в него, потому что он преградил ей путь.
Поспешно отступив, она стиснула зубы:
— Будь любезен, дай мне пройти.
— Нет. Из-за того, что споры возникают снова и снова, на сей раз мы доведем дело до конца. — В доказательство Яннис повернул ключ в замке и убрал ключ в карман, физически заблокировав ей выход.
Керен с трудом справлялась с растущим страхом.
— Яннис, отойди от двери.
— Нет. — Он скрестил руки на груди. — Я не позволю тебе снова убежать.
— Выпусти меня!
— Мы никуда отсюда не выйдем, пока не разберемся.
— Ты не имеешь права не выпускать меня!
— Если хочешь выйти, ключ у меня в кармане. Можешь сама его взять.
— Я больше к тебе не притронусь! — гневно воскликнула она.
— Тогда сядь и поговори со мной.
— Это нелепо!
— Согласен. Но мы же сейчас разговариваем. Мы обсудим все наши разногласия, что нужно было сделать уже давно.
— Если ты чем-то недоволен, зачем хочешь меня вернуть? Тебе куда лучше без меня. Попугая не превратить в воробья. Твоя мать все поняла с первой минуты, когда меня увидела. Найди себе невесту из местной аристократии, и все будут довольны.
— Если бы я хотел жениться на местной аристократке, я бы на ней и женился.
— Тогда зачем ты на протяжении всей нашей совместной жизни пытался превратить меня в такую девицу?
— Я хотел помочь тебе приспособиться к здешней жизни, к моему миру. Вот в чем разница.
Керен с горечью усмехнулась:
— Яннис, мне все равно, что все остальные считали меня чужой. Я всегда была чужой, посторонней, что тебе прекрасно известно. Я ставила в тупик собственных родителей и сестру с тех пор, как научилась говорить. И все же они любили меня и старались меня понять. Ты же только притворялся, что понимаешь. Ты женился на мне, зная, что я не буду образцовой женой по меркам твоей семьи и местного высшего общества. Ты говорил, что любишь меня такой, какая я есть, но, едва надев мне кольцо на палец, ты попытался сделать из меня типичную великосветскую жену. Первые восемнадцать лет жизни я провела, мечтая, как освобожусь от смирительной рубашки моего мира, и все кончилось тем, что ты постарался втиснуть меня в другие рамки.
У него под ухом снова запульсировала жилка.
— Значит, вот под каким предлогом ты от меня сбежала?
— Это не предлог.
— Предлог, — решительно возразил Яннис. — Ты сама все прекрасно понимаешь.
— Ты такой высокомерный! Тебе кажется, будто ты понимаешь меня лучше, чем я сама.
— Если я такой высокомерный, почему ты плачешь?
Керен и не замечала, что по лицу у нее текут слезы. Она пришла в ужас и поспешно отвернулась:
— Я плачу от злости!
По крайней мере, ей казалось, что в ней вскипает именно злость. Гнев. Но ее терзали и боль, и страх. И чем больше она старалась их спрятать, тем сильнее они прорывались на поверхность, не желая гаснуть.
— Отлично! — Он выпятил подбородок.
— Боже мой, ты что, нарочно злишь меня?
— Я хочу, чтобы ты раскрылась и показала хоть какие-то эмоции. Ты все держишь в себе.
— Последние несколько месяцев нашего брака мы только и делали, что ссорились. Тогда мы не сдерживались.
— Мы ссорились из-за всего, кроме того, что было важным по-настоящему… Наши ссоры маскировали наши истинные чувства. Я тоже во многом виноват, но ведь не я сбежал до того, как нам удалось до чего-то договориться!
В груди у нее зародился новый страх.
— Ты злобно швырнул мои чемоданы в багажник такси! Назвал меня «несчастной эгоисткой»!
— Потому что, черт побери, я злился!
— Хочешь сказать, ты злился, потому что я ушла первой. Ты не меньше моего хотел, чтобы между нами все было кончено!
— Вот уж нет. Когда я произносил брачные обеты, я думал, что это на всю жизнь, а не на год и два месяца. Перед свадьбой я говорил тебе: ни у одного Филипидиса брак не оканчивался разводом. Ни разу.
Ее снова замутило. Она вспомнила историю поиска у него на ноутбуке и недоверчиво покачала головой.
Яннис провел ладонью по лицу:
— Керен, после замужества ты вошла в семью Филипидис. Я не позволил тебе выйти замуж вслепую. Я любил тебя такой, какая ты есть, и я не хотел тебя менять, но ты ведь и сама понимала, что на тебя как на мою жену возлагаются определенные ожидания.
Когда она услышала, что он говорит о любви к ней в прошедшем времени, у нее не разбилось сердце.
— Да, — дрожащим голосом ответила она, — все ждали, что я буду посещать приемы, устраивать званые ужины, мило улыбаться и не противоречить.
— Имидж играет важную роль для бизнеса и для имени семьи, — ответил Яннис, хотя решительному тону противоречила бешено пульсирующая жилка. — Ты все знала. Ты знала, что участие в светской жизни — составляющая нашего брака. Ты понимала, что семейный бизнес всегда останется на первом месте. Наша семья занимается им с…
— С начала времен, — перебила Керен. Вдруг она почувствовала усталость, с трудом отошла к противоположной стене и села на стул у туалетного столика.
Филипидисы торговали антиквариатом и произведениями искусства так долго, что год основания их семейного предприятия терялся в туманной дымке. По самым точным оценкам, фирму основали в середине XVI века. К концу XVI века появились последовательные записи. Филипидисы торговали произведениями, украшавшими дворцы и посольства по всему миру. Их ежемесячные аукционы регулярно освещались в новостях.
— Ну да, а у меня был всего лишь дурацкий маленький блог.
— Я никогда так его не называл.
— Ты считал его пустяком.
— По сравнению с… да, ты и сама это признавала, но я всегда тебя поддерживал.
— Не ври. Тебе не нравилось, что я веду блог!
— Нет, glyko mou, в начале я поддерживал тебя,
