интернете.
— А это что за прелестный мужчина? — хватаясь за сердце, выдает бабуля.
— Ма, да ты глянь, одно же лицо, это отец нашего зятя, — комментирует моя мама.
Я все же останусь при мнении, что Эмре больше похож на мать: яркими чертами лица, дерзостью, подбородком. Но от отца в нем тоже есть какая-то стать, рост, телосложение, общие черты. Его папа такой же яркий мужчина, ни сединки в волосах.
Они пожимают руки с Эмре, который слегка напрягается. Быстро представляет всех за столом.
— Твоя мама сказала, что меня ждут какие-то новости, я весь во внимании…
— Это жена Эмре, — кивает на меня эта женщина, бросая в самое пекло, потому что на мне сходятся все взгляды. Мои бабушка с мамой тоже прекрасно знают слово “жена” по-турецки. — Наташа.
— Вот как, — выдает отец…. к моему удивлению, совершенно беззлобно. — А я думал, ты собрался жени…
Госпожа Демир очень явно кашляет, перебивая мужа. Тот только пожимает плечами, но не продолжает свою фразу.
— Так, ничего непонятно, но очень увлекательно, — выдает моя бабуля. — Сейчас принесу наливочку. Со сверками-то выпить за знакомство.
— Ба, какая наливочка? — не понимаю я.
— Куда идти твоя бабушка? — спрашивает на ломаном русском Эмре.
— Понятия не имею.
— Я слышал слово “наливочка”. В прошлый раз когда ты угощала меня этой штукой, я пропустил самолет.
Не сдерживаю смешок. Было дело. Мы отмечали что-то. Какую-то его сделку. Вино закончилось. А бабушка посылку мне прислала в подарок. На следующий день Эмре было так плохо, что он никуда не полетел. Его отец, кстати, был не рад.
Мы пересекаемся взглядами, и я не могу сдержать улыбки. Эмре пытается не улыбаться, но по глазам вижу — точно помнит, что тогда произошло.
— Вот она, вишневая, хорошая моя, — бабуля появляется с… и правда с бутылкой наливки, которую сама делает.
— И как ты провезла ее с собой в ручной клади?
В “Виктории”-то. Я думала, там до трусов все проверяют.
— А я разлила ее по одноразовым шампунькам. Так, а давай-те ка за знакомство. Кадех калдерма!
О нет, бабуля требует тост. Специально учила слово?
Она без спросу разливает наливку родителям Эмре, пытается и ему всучить стопку, но он не преклонен. С тоской смотрит на папу с мамой, которые явно не догадываются, что их ждет. А потом машет на все рукой, откидывается на спинку стула и вместе со мной наблюдает.
И да начнется пир!
Глава 13
У мам завязывается диалог, и я отчетливо слышу слова “внуки” и “семья”. Не прислушиваюсь, даже рада, что с английским у меня хуже, чем с турецким, и можно просто превратить все, что доносится до ушей в фоновый шум. Не интересны мне их домыслы, когда речь идет о том, что у нас развод на носу.
Бабушка усиленно ухаживает за новой семьей, так она по крайней мере называет семью Демир. Папа Эмре от бабули без ума. Она зовет его сынок, он к ней вежливо обращается матушка, хоть она этого и не понимает.
— Так что между вами? — наконец интересуется господин Демир, оценивающе прищурившись на меня.
— А?… Ну… развод? — я нервно смеюсь, будто это свекор должен ответить мне на вопрос, а не я ему.
— Отчего так?
— Элиф?.. — я будто все слова забыла, отвечаю односложно и нервно, как туристка выучившая три фразы.
— А у них любовь?
— А разве нет?
— Не знаю, ты жена, тебе виднее, — и он салютует мне наливочкой бабули.
Все немного пьяны, хоть и сопротивлялись первое время наливке, утверждая, что вообще не пьют. Как же, никто не устоит против бабушки.
— А может, кофе? — прерываю я особенно громкий до неприличия взрыв смеха со стороны старых и новых родственниц.
— А вот ты невестушка и сделай, — пьяно велит свекровь, и я встаю с места, даже испытывая облегчение.
— А Эмре поможет, а то я на его новой кухне ничего и не знаю.
И я силой тяну его за руку.
— Ты куда?
— Сам слышал, кофе варить.
— И только? — он не сразу тормозит, когда я останавливаюсь напротив модной кофемашины и в итоге налетает на меня, толкая спиной к столешнице.
Мы прижимаемся друг к другу, ловим воздух ртами и смотрим друг другу в глаза пару лишних секунд, за которые у меня успевает закружиться голова. Когда-то он вот так же ловил меня в коридорах фирмы, где я стажировалась, и я краснела, а потом не знала, как смотреть в глаза людям, потому что волосы были растрепаны, и помада съедена.
Мы определенно очень много целовались. Слишком много! И сейчас я это вспоминаю с болью, потому что знаю, как легко мне сейчас спровоцировать Эмре. Стоит только посмотреть на его губы, привстать на цыпочки, склонить набок голову. Я могу коснуться его шеи, потом скулы и проложить к вискам еле заметную дорожку невесомых прикосновений. Где-то между этими пунктами в зависимости от уровня самоконтроля Эмре он уже на меня набросится, и останется только расслабиться и получать удовольствие в его руках.
Я могла бы сделать это.
Прямо сейчас.
— Что. Ты. Делаешь? — рычит он на меня, а я моргаю, освобождаясь от наваждения, и понимаю, что стою на цыпочках, а мои пальцы рисуют круги на его шее у самой линии волос. В какой момент он подхватил меня за талию? Почему его горячая ладонь на моей спине.
— Привет, — тихо говорю первое, что приходит в голову, и улыбаюсь.
Мне так хорошо. Как прежде.
— Ты не сделаешь этого с нами, — строго говорит Эмре, но не отступает.
Почему он звучит так, будто обижен на меня? Будто это я ушла, а не он.
— Потому что ты женишься? — я приподнимаюсь повыше, он стоит чуть наклонившись ко мне, и мы едва ли не соприкасаемся носами.
— Потому что ты… — начинает он, я касаюсь
