страдать. Не надо, Демид.
— Я серьёзно решил. Я не отступлюсь.
— Я подумаю, — отступаю спиной к двери, — пока.
— Кать, я тебя верну.
Качаю головой и возвращаюсь домой. Тами улучила момент, пока мама на кухне, засела за телевизор.
Прохожу в кухню. Мама отворачивается от окна довольная.
— Мириться приходил? Я так и знала, что это случится рано или поздно. Не сможет он после тебе с этой. Кать, ты только не прощай сразу, помучай.
— Мам, я не буду с ним мириться.
Наливаю себе стакан воды. Выпиваю полностью.
— Кать, ты чего? Он сам пришел, — мама опешила.
— У него ребёнок от другой женщины вот-вот родится.
— Только не говори, что ты шалаву эту жалеть будешь. Она тебя не жалела, — мама в сердцах руками выплеснула.
— Да не в жалости дело, мам… он второй раз готов бросить собственного ребёнка. Мне такой человек рядом не нужен.
— Моралистка, так до конца жизни одна останешься! А Демид к ней вернётся, так и знай. Женится, ребенка её воспитает! Локти себе кусать будешь, только поздно будет. Кать, женщина умной должна быть и хитрой, — мама прошлась по кухне, дверь прикрыла, — гордая, да? Кому она нужна твоя гордость? У Тамилы отца нет. Думаешь, чужой мужик ее примет? Нет, чужие никому не нужны.
— Мам, хватит. Я сама разберусь. Давай ты поедешь домой, поздно уже.
— Гонишь?
— Нет. Мне завтра на работу, Тамише в сад. Нам ещё мыться, сказки читать, одежду готовить.
— Ай, — мама поднялась на ноги, — упустишь, потом не плачь.
— Не буду мам.
Тоня очень терпеливо выслушала мою длинную речь. Встала, закурила длинную сигарету в форточку. Между графичных бровей залегла глубокая морщинка.
— Серафима Игнатьевная в своем репертуаре. Обожаю эту псевдозаботу. «Кому ты нужна, да ещё с ребёнком?» «Останешься одна, локти будешь себе кусать». "Потом не говори, что я тебя не предупреждала" — вообще самый топчик, — Тоня глубоко затягивается и выдувает струю дыма, — у меня от этого набора мороз по коже. Вот серьёзно, Кать. Что за бред? Держаться за кусок дерьма, только бы в квартире носками воняло и не дай бог не остаться одной? Отец Тамише нужен, не спорю, но… Отец отцу рознь. Он ребенка на два года бросил, ни звонка, ни записки.
— Согласна.
Мама сама прошла через тот путь, который мне предлагает. Отец дважды к разным женщинам уходил, когда мне было три и восемь. Потом возвращался. В первый раз я и не поняла ничего, а вот во второй было очень больно. Я чувствовала себя брошенной и почему-то виноватой. Он вернулся через год, мама долго изображала обиду, запрещала нам видеться, ставила условия. Потом в какой-то день пришла радостная с цветами, сказала, что все будет как прежде, отец теперь с нами. Но нет, как прежде, уже не было.
Я папу любила и сейчас тоже люблю, но с детства все время жила в ожидании следующего раза. И чувстве своей ущербности. Периодически после их ссор мама высказывала на всю квартиру, что ради меня это все. Она пожертвовала своим счастье, чтобы у дочки был отец.
Всегда хотелось спросить, а мне это надо было? Чтоб вот так. Но меня не спрашивали.
Сейчас папе за шестьдесят, никуда он от мамы не денется больше. Она ставит себе это в заслугу — семью сохранила, отец выбрал её, нас.
Можно ли назвать то, что между ними любовью? Не знаю, не уверена.
Если так выглядит любовь, для себя и Тамиши я её не хочу.
— Тебе нужно развеяться, — заявляет подруга.
— Развеюсь. У нас корпоратив скоро. Едем в загородную усадьбу. Шашлыки, солнышко.
— До шашлыков долго. Я сегодня еду на ночные гонки, буду брать интервью у победителей. Поехали со мной.
— Ночные?
— Они до двух, максимум. Успеешь поспать перед работой.
— Опять придётся маму просить посидеть с Тамишей.
Поехать и хочется и колется. С одной стороны любая встреча с мамой — это обязательный разговор на тему возвращения Демида, с другой я миллион лет никуда не выбиралась. На гонках так вообще не была.
Любопытство пересиливает страх разговора с мамой и я соглашаюсь. Тамиша сначала расстраивается, что ее не берут, а потом просит хотя бы наделать побольше фото и видео, чтобы она посмотрела, что там за гонки.
Втроём мы долго определяемся, что мне надеть. Девчонки останавливаются на рискованном образе — свободное красное платье-рубашка с небрежно накинутой поверх чёрной косухой. На ноги одеваю кожаные белые кроссовки на платформе.
— Стрелки не забудь, — командует Тоня.
— Помаду накрашу, когда будем от родителей ехать, иначе мама ещё час будет читать мне лекцию о том, как мать ребёнка выглядеть не должна и мы опоздаем.
— Поехали, — Тоня закатывает глаза к потолку. Сама она полностью готова — кожаные штаны, топ цвета фуксии, яркий макияж. Истинная ведущая скандальной радиоволны, всегда готовая ко всему.
Мама не разочаровывает. Сначала выспрашивает, не объявлялся ли больше Демид, потом сурово высказывает, что выгляжу я слишком легкомысленно. И в завершение предлагает приехать к ним после гонок ночевать и как можно раньше. Во-первых делать там нечего, одни мужики с машинами и обязательно пьяные, а во-вторых так будет лучше.
Почему лучше, я сама додумала. Мамин взгляд, поджатые искривлённые губы, раздутые ноздри и гадливое выражение лица от вида моей одежды сказали все. Сто процентов переживает, что ее непутевая дочь загуляет, сбыв ребёнка на ее руку, кого-нибудь подцепит и приведёт на ночь. А мой моральный облик должен оставаться чистым, чтобы ни одна соседка в глаза ей не тыкнула моим поведением. Даже если это соседи на съёмной квартире и она их не знает.
— Успокойся, на тебе лица нет. Держи, — Тоня вытащила из бардачка красную помаду. Десять минут с мамой, а меня можно к психологу на прием везти.
— Спасибо, — верчу в пальцах тюбик, — как ей объяснить, что я уже взрослая? У меня есть мозги и я умею ими пользоваться. Общается со мной ровно, как в школе.
— Даже я впечатлилась. Она так на меня посмотрела, будто я та самая блудная подруга, которая хороших девочек на плохие дела подбивает. Вообще, так и есть, только обычно мне не стыдно.
— Мамин внушающий взгляд, он такой….
Мы с Тоней смеёмся, сбрасывая напряжение. Потом я крашу губы, немного подпеваю Меладзе, подначивая подругу присоединиться.
— "Тропикана — женщина, ууу… горяча и бешена, ааа… а внутри солёная словно кровь, текла — любовь, ууу"*
— Надо будет в караоке сходить.
Подъезжая к месту, я ожидала некую специальную площадку для гонок, как
