— Я решил — и не отступлюсь, - твердо произнес Финч.
— Дэнни, почему для тебя это так важно? — вытирая слезы, спросила Брук.
— Потому что вы нуждаетесь в моей помощи. Потому что мне необходимо знать, что с тобой и детьми все в порядке. Потому что мы не чужие друг другу люди... Надеюсь, этих объяснений тебе достаточно.
— Ты уверен, что Эмили тебя правильно поймет?
Дэнни хмуро посмотрел на Брук.
— Это не любопытство, Дэнни. Мне нужно быть уверенной, что публикации, подобные этой, не испортят ваших отношений. Может быть, тебе стоит пригласить Эмили сюда, чтобы она лично могла убедиться в том, как в действительности обстоят дела. Я могу приготовить ужин. Что скажешь, Дэнни?
— Я подумаю, — процедил он.
Брук несколько успокоилась, получив этот ответ — пусть даже такой неопределенный.
— Теперь, когда мы все выяснили, каковы твои планы на день? — деловым тоном осведомился Дэнни Финч.
— Какие могут быть планы? — развела руками Брук. — Я понятия не имею, какая у меня теперь жизнь. Дай осмотреться.
— Я никуда тебя не тороплю, Брук. Распоряжайся временем, как посчитаешь нужным. Только мне сегодня нужно быть в Мельбурне. Я оставлю вас здесь. Ты не возражаешь?
— Конечно же, нет.
— Я оставляю ключи от «ауди»! Машина в гараже. На случай, если вам понадобится куда-либо съездить. Тебе нужны деньги на расходы? Не смущайся, ответь честно.
— Нет-нет, благодарю. Пока у меня есть.
— Точно?
— Да, Дэнни, спасибо.
— Двадцать долларов меня не разорят.
— Пока не нужно, Дэнни, — отмахнулась женщина.
— Мы не чужие, Брук.
— Я это знаю, Дэнни. И благодарна тебе за все. Но я обязана рассчитывать только на себя и не имею права злоупотреблять твоим великодушием.
— Но у тебя есть дети, Брук. Когда дело касается детей, все остальное не должно иметь определяющего значения.
— Мне это известно...
Выдался адов день.
Суета по поводу окончания футбольного сезона, говорильня и сплетни, клиенты, у которых от успехов помутилось в голове, миллион невыполненных обязательств, абсолютная невозможность быть услышанным доконали бы любого. Дэнни Финч был совершенно выведен из равновесия. Он завел автомобиль и помчался домой — в свою небесно-зеленую гавань с окнами на горные склоны.
Открыв массивные двери дома, он громко произнес:
— Брук!
На его голос откуда ни возьмись выскочила белокурая, фонтанирующая воплями восторга Лили. Она принялась кружить вокруг него по фойе, выстукивая маленькими ножками ритм напеваемой песенки. Через миг появился Бакли. Он с любопытством наблюдал за странным маленьким и необузданным существом и задорно лаял, когда Лили проскакивала мимо него.
Пришел чинный и застенчивый Бью и попытался усмирить громкоголосую сестренку, но ему это не удалось.
И только затем Дэнни увидел Брук. На ней были шорты цвета хаки и облегающая майка, русалочьи волосы струились по плечам и спине. Подойдя к Бью, она положила ладони ему на плечи. Сейчас она выглядела значительно более уверенной в себе, чем утром, — именно такой, какой Дэнни Финч привык представлять себе жену Кэла Финдли.
Бью предпринял еще одну безуспешную попытку утихомирить сестренку, в результате чего она кинулась к Дэнни с визгом:
— Дядя Дэнни, спаси, спаси меня! Он хочет меня зарезать и съесть.
— Бью хочет тебя зарезать и съесть? — переспросил Дэнни, подняв девочку на руки.
— Это неправда, — тихо произнес Бью. — Просто Лили нравится, когда вы ее носите.
— Мы собираемся прогуляться по окрестностям, — уведомила Дэнни Брук. - Пойдешь с нами? — робко добавила она.
— А ты хочешь? — тихо спросил он, зачарованно наблюдая за тем, как она управляется с неуемной Лили, взяв девочку из его рук и идя к двери.
- Ты сделаешь мне огромное одолжение, - проговорила стройная женщина. - Я сегодня обессилена. Эти двое целый день играли в охотника и дичь. Думаешь, ну вот-вот они должны устать.
Отнюдь...
- Веселый день, - улыбнулся Дэнни, выходя из дома вместе со всеми.
- О да!
- Симона звонила мне сегодня на работу, - сообщил Финч.
- Боже, зачем? Откуда у нее твой номер? Я ей не давала, - заверила Брук.
- Из справочника. Хотела узнать, как ты, как дети. Телефон этого дома ты, насколько я понимаю, ей тоже не дала.
- Да, иначе она бы постоянно названивала, уверенная, что я от нее скрываю какую-то страшную тайну, - объяснила свою осторожность Брук Финдли.
- Поэтому, чтобы у твоей сестры не осталось никаких сомнений насчет тайны, я пригласил ее и Джерри сегодня на ужин, - сообщил Дэнни.
- Ты пригласил их на ужин? Сюда? Когда? Во сколько? — в ужасе воскликнула Брук.
- Время еще есть... Или у нас проблемы? - спокойно осведомился Дэнни, мерно вышагивая по лужайке возле дома и наблюдая, как дети перенесли на открытые просторы свою игру в охотника и дичь.
Охотником был Бью, который то натягивал воображаемую тетиву лука, то прицеливался из невидимого ружья, то, вооруженный мнимым клинком, кидался на дичь, которую изображала петляющая и визжащая Лили.
— Тебе следовало бы предупредить меня, — упрекнула Дэнни Брук.
— Разве не это я только что сделал? — хитро улыбнулся он.
— Я имею в виду — заранее.
— Хорошо. В следующий раз обязательно... — пообещал он.
— В следующий раз? Что значит — в следующий раз? — насторожилась женщина.
— Ты ведь постоянно видишься со своей сестрой.
— Я могу встретиться с ней где угодно, не обязательно в твоем доме.
— А чем мой дом для этого плох? — удивился Дэнни.
— Могут пойти толки, и ты понимаешь, какого рода, — осторожно намекнула Брук.
— Не понимаю, — уперся Дэнни.
— Симона может что-нибудь возомнить, — загадочно произнесла она.
— Например? — наседал Дэнни.
Тем временем охотник Бью раскручивал над головой лассо-невидимку, чтобы поймать дикого мустанга Лили.
— Финч, ты просто провоцируешь меня сказать то, чего я не хочу. Я не поддамся, так и знай, — предупредила Брук.
— Тогда давай молча понаблюдаем эту впечатляющую схватку, — кивнул мужчина в сторону копошащихся в траве детей.
— Я уже целый день наблюдаю, — безучастно проговорила Брук.
— Хочешь знать главную причину, по которой я купил этот дом вместе с укромным уголком земли? — Дэнни Финч пристально посмотрел на Брук.
— Скажи...
— Здесь я могу быть свободен. Совершенно свободен ото всех условностей внешнего мира. Если я сейчас примусь валяться в траве вместе с твоей ребятней, мне будет совершенно безразлично, кто и что обо мне подумает. А когда такие вещи вновь начнут меня волновать, это будет означать только то, что я безнадежен и уже ничто не сможет дать мне чувства покоя и уверенности в себе.
