Ознакомительная версия.
— Э-э… — Макс не сразу сообразил, что от него требуется. — Али, что бы ты хотела?
— Я не смогу больше ничего проглотить.
— Даже черешню в шоколаде? — спросила официантка. — Этот десерт подают только у нас. Очень вкусный.
— О да, ручаюсь, что так и есть, — подтвердил Макс. — Принесите, пожалуйста. Я сам все съем, если она не захочет. Как насчет кофе? — спросил он Али.
Али кивнула:
— С молоком.
— Мне тоже, — сказал Макс.
Официантка, собрав тарелки, ушла, а Макс снова посмотрел на Али. Непослушный локон упал ей на глаза, и он едва не протянул руку, чтобы убрать его. Едва. Это было бы нарушением профессиональных границ. А он уже перешел не одну.
— Продолжим. — Макс старался не смотреть на локон. — Итак, почему ты стала врачом?
Али прерывисто вздохнула.
— Ну, это длинная история, — сказала она, надеясь, что голос у нее не дрожит. — Тебе нужна версия для суда или я могу вдаваться в детали?
Он улыбнулся:
— Я объяснил мой план.
Али понимающе кивнула:
— Я не всегда хотела стать врачом в отличие от большинства моих коллег. В детстве я хотела стать то премьер-министром, то феей.
Макс засмеялся, и на щеках у него обозначились ямочки.
— Хотел бы я на это посмотреть.
— К сожалению, у нас нет университетов для фей.
— Весьма недальновидно, — заметил он и машинально потер подбородок.
Это напомнило ей, как шершавость его щек возбуждала ее той ночью в пятницу. Али опустила взгляд и стала водить пальцем по скатерти.
— У меня была кузина, ее звали Зои. Мы были ровесницами и очень дружили. — Она явственно увидела Зои с ее яркими, земляничного оттенка волосами, и сердце больно кольнуло. — Она жила рядом на той же улице, и мы… мы были неразлучны.
Макс наблюдал за рукой Али — она медленно рисовала узор на скатерти.
— Ей было шестнадцать, когда у нее обнаружили опухоль мозга. С того самого момента, когда при сканировании томограф показал страшный белый комочек, Зои решила стать нейрохирургом. Она поставила себе цель — освободить мир от ужасной болезни.
— Что же случилось потом? — спросил Макс, глядя на опущенную голову Али.
Али подняла на него глаза:
— Она умерла от рака. Даже года не прожила.
Это было тяжелое время для их семьи.
— За день до смерти… я пообещала ей, что стану врачом и осуществлю то, что она не успела.
Макс пристально смотрел на Али, стараясь разгадать, в чем дело, — то ли она заразилась страстью сестры, то ли просто следовала своему обещанию сдержать слово, данное у постели умирающего дорогого ей человека.
— А ты когда-нибудь думала о том, кем бы стала, если бы Зои до сих пор была жива? Ты жалеешь о том, что приняла такое непростое решение?
Али без колебаний отрицательно покачала головой:
— Нет. Никогда. Я люблю свою работу. И я очень хороший хирург. Я не представляю, чем бы еще могла заниматься…
Правда, сейчас… Не важно, каким прекрасным специалистом она была, она сомневалась, что сможет вернуться к своей работе после психологической травмы, пережитой в прошлом году.
— Хотя должна признаться, что работа официантки в кафе — тепленькое местечко. По сравнению с работой хирурга это пикник. — Али кисло улыбнулась.
За ее словами и улыбкой скрывались боль и тоска. И Макс это понял — то же самое переживало большинство его клиентов, связанных с медициной.
— Обещаю, со временем у тебя будут другие чувства.
Али покачала головой.
— Нет, — с горечью возразила она. — Вот две вещи, которые я никогда больше не сделаю. Не вернусь в медицину и не влюблюсь в другого мужчину.
— Я всегда говорю своим клиентам никогда не принимать никаких решений, пока все не закончится. И, кроме того, — он придал голосу шутливую интонацию, — у тебя нет альтернативы. В университетах ведь до сих пор не учат на фей.
Али вымученно улыбнулась:
— Я могла бы путешествовать по миру. Или начать разводить лам на ферме. Или написать книгу.
Но Макса было не провести. Голос ее звучал безжизненно, глаза потухли.
— Али, ты сделала все, что в твоих силах. Смерть Натаниэля Каллена не твоя вина.
— Ну, ты обязан мне верить. Ты же мой адвокат.
Макс покачал головой:
— Проверка, проведенная в госпитале, подтверждает твою невиновность. И независимая проверка, назначенная нами, подтвердила то же самое. Следователь этому поверил. Я внимательно изучил результаты всех проверок. Оснований предъявить обвинения ни тебе, ни госпиталю нет.
Али прикусила губу. Только бы снова не расплакаться перед ним!
— И тем не менее иск нам предъявлен.
— Алейша, я очень давно занимаюсь подобными делами, и я защищал очень многих клиентов, которые считались виновными. Поверь мне, ты не одна из них. Я понимаю, что родители в горе, что они хотят кого-то обвинить. И хотят сделать это в суде.
Али удрученно кивнула:
— Я знаю.
— Но мы победим. Я обещаю, — тихо сказал Макс.
Али смотрела в спокойную глубину его серых глаз.
Ей отчаянно хотелось ему верить. Официантка принесла и поставила на стол кофе и белую розетку с черешней в шоколадной глазури.
— Ловлю тебя на слове, — помолчав, сказала Али. — Мы, феи, серьезно относимся к обещаниям.
В ответ она получила смех Макса и его улыбку. Он засунул черешню, покрытую шоколадом, в рот и протянул ей розетку.
Прошло несколько дней. Али сидела за овальным столом в зале заседаний юридической фирмы в окружении мужчин, которые тихо переговаривались между собой, ожидая появления Макса.
Комната была оформлена в строгом стиле и казалась предназначенной исключительно для мужчин. Темные деревянные панели на стенах, полированный стол красного дерева и тяжелые парчовые портьеры, задернутые от солнца.
— Вы хорошо себя чувствуете, дорогая?
Али повернулась к доктору Реджинальду Эймзу, главе больничной администрации, сидевшему около нее, — он дважды задал ей один и тот же вопрос. Весь прошлый год он был для нее опорой, и его заботливое отношение, как у дедушки к внучке, очень ее поддерживало.
Но сегодня его участливый тон действовал ей на нервы.
— Все хорошо, Редж, — подавив раздражение, ответила она. — Просто хочется, чтобы это кончилось наконец.
— Мы все этого хотим, Алейша. — Он похлопал ее по руке. — Мы все.
Дверь распахнулась, и Али вздрогнула, а сердце у нее ракетой взлетело вверх. Нервы никуда не годятся, а год назад были железные. И уверенные руки хирурга никогда не дрожали.
Сейчас у нее земля уходит из-под ног.
Но и присутствия Макса со счетов не сбросишь. Он решительным шагом вошел в комнату — воплощение сексуальности и харизмы. Макс доминировал в комнате, и все остальные поблекли, стоило ему появиться.
Ознакомительная версия.
