— В мокром, наверное, не очень удобно?
— Нормально, — отмахнулся Валишевский.
— Тебе есть во что переодеться?
- В багажнике джинсы и рубашка.
— И что мешает их надеть? — удивленно спросила.
— Боюсь, что пока буду переодеваться, ты сбежишь, — отшутился он.
— Я скорее сбегу, если ты будешь ходить в мокрой одежде.
— Впечатление, что твой спутник обоссался?
— У тебя влажная рубашка, а с брюк капает вода. Ты выглядишь, как ненормальный, искупавшийся в фонтане. Как думаешь, это достойная компания для такой красотки, как я? — указала на свои шорты.
Хотя, вот если честно, его мокрая одежда совершенно меня не смущала. Просто в кафе, скорее всего, работают кондиционеры, да и на улице похолодало, еще простудится.
— Покараулишь у машины? Чтобы всякие посторонние женщины не заглядывали в окна на твоего классного парня, пока он без штанов?
— Где он, этот классный парень? Скажи, и я пойду к нему.
— Перед тобой, — ответил Валишевский.
— Ты в штанах.
— Раз дело только в этом, — он взялся за брючный ремень, — то я уже раздеваюсь.
— Доставать вещи из багажника будешь в трусах? Боюсь, моя нежная психика не выдержит этого зрелища.
— А ты не бойся, — он оставил в покой пряжку и вылез из машины.
Взял из багажника спортивную сумку, снова сел за руль.
— Будешь смотреть, шалунья? — поиграл бровями.
— Нет уж, обойдусь.
Вылезла и повернулась к нему спиной. Пока Роман переодевался, подумала, что футболка сидит на мне отлично, шорты еще лучше, а шлепки гораздо удобнее узких туфель на шпильке. Жаль только, что в театр в таком виде меня бы не пустили.
— Крошка, я готов и весь твой! — сообщил Роман, закончив переодеваться.
— Пупсик, на фиг ты мне нужен, не подскажешь?
— Крошка, — укоризненно посмотрел на меня этот гад, — мы столько пережили сегодня вместе. Клянусь, я еще ни с одной девушкой не купался в фонтане, это так волнительно, так сближает.
— Где обещанный чай? — перебила этого шута горохового.
— Чай, десерты и все, что твоя душа пожелает. Пойдем. Только, чур, не хватай меня за задницу, — громко произнес Роман.
Стоящая у кафе парочка курильщиков, услышав его слова, с интересом на нас уставилась.
— Боюсь, что не смогу сдержаться, — ответила я.
— Тренируйся.
Не прекращая подкалывать друг друга, вошли в кафе. Роман указал на свободный столик, к нам навстречу уже спешила официантка.
— Доброго вечера, — заучено поздоровалась с нами. — Рады видеть вас.
— И мы вас тоже, — сообщил девушке Роман.
Мы устроились у окна, взяли меню.
— Нам, пожалуйста, большой чайник чая с мелиссой, — распорядился Валишевский. — И пирожных. Побольше.
Девушка вопросительно на него посмотрела.
— Анька, давай, выбирай скорее, — посмотрел на меня Роман. — Очень кушать хочется.
— Может быть, вам принести наши фирменные сэндвичи? — предложила официантка, проникновенно улыбаясь ему.
— Кто же на ночь ест мясо? — деланно удивился Валишевскпй. — Нет, мы следим за фигурой. Правда, Нюся?
Услышав это издевательское «Нюся», я оторвалась от изучения ассортимента пирожных и грозно посмотрела на этого хулигана.
— Нюся моя девушка, — пояснил он к официантке. — Мы с ней в театр сегодня ходили, проголодались.
Официантка с недоумением оглядела мой наряд.
— Да, в Большой, — покивал Роман. — А теперь вот, к вам зашли.
Я пнула его ногой под столом.
— Не пинайся, это невежливо, — громко отчитал меня Роман. — Ты пирожные выбрала?
— Нет еще, — процедила я.
Мне казалось, что на нас уже пялятся все немногочисленные посетители этого кафе.
— Тогда принесите нам это, — он стал тыкать пальцем в меню, — это и вот этих парочку. Как думаешь, нам хватит?
Я закатила глаза.
— Ладно, не наедимся, еще закажем.
Девушка ушла исполнять наш заказ.
— Что ты несешь? У тебя что, словесный понос? — возмутилась я.
— Нюся, ты какая-то напряженная.
— Не называй меня так!
— Почему?
— Какая я тебе Нюся?
— Не нравится? А, по-моему, отличное имя.
— Ромашка, — прошипела в ответ.
— Хорошо, не буду, — тут же согласился Роман. — А как мне тебя называть?
— У меня имя есть, — напомнила ему.
— Анна это чересчур официально. Давай, его как-нибудь сократим?
— Не надо ничего сокращать, мне не десять лет.
— И мне тоже.
— На тебя посмотреть, так и пяти не дашь. Ведешь себя, как ясельный.
— А вот это уже наглый поклеп, — возмутился этот … Ромашка. — Сегодня я без памперсов.
Я поняла, что мне его не переговорить. На любое мое замечание, у Романа найдется тысяча отговорок. Молча, закатила глаза.
— Плохо? — сочувствующе спросил Роман. — Голодная?
— Нет!
— Ну, нет так нет. О, вот и наш заказ едет.
Официантка поставила на середину стола прозрачный чайник с веточкой мелиссы, чашки и тарелку с пирожными.
— Чур, мое с вишенкой! — Роман ткнул в пирожное пальцем.
— Ты руки не помыл.
— Вот! Как хорошо, что ты напомнила, — он встал из-за стола.
Прошел в сторону уборной, обернулся.
— Тебе тоже не мешает вымыть руки, куколка. Мою вишенку не трогай!
Я поднялась, дождавшись, когда Валишевский скроется за дверью, мстительно улыбнулась и засунула эту самую вишенку себе в рот. Вот теперь можно и руки помыть.
Как же он мне нравился, этот неугомонный мальчишка!
С ним мне снова было двадцать пять. Да что там двадцать пять, мне было восемнадцать. С ним я могла себе позволить то, чего никогда себе не позволяла, даже когда была юной. Я могла быть смешной, беззаботной, слегка сумасшедшей.
Разве тогда, когда мне было восемнадцать, я была такой? Нет, нет и нет. Я училась, работала и снова училась. Конечно, развлекалась и бегала на свидания, как же без этого, но все это было мимоходом, вскользь, потому что передо мной стояла задача: сделать карьеру. Все остальное — парни, вечеринки, подружки — отходило на второй план.
С Ромой я будто заново проживала свою юность.
Наши встречи носили какой-то стихийный характер. Роман мог позвонить с предложением провести вместе вечер, а мог пропасть на неделю. Иногда я звонила ему и приглашала выпить кофе в свой обеденный перерыв, и, если он был неподалеку и располагал временем, то мы встречались в кофейне, а если не мог, то я совершенно не обижалась.
Работа теперь не занимала мои мысли целиком. Все чаще ловила себя на том, что думаю о хулиганистом парне. Нет, я не влюбилась. Просто немного увлеклась. Так, самую малость. Чуточку. И это состояние легкой влюблённости безумно мне нравилось. Как нравилось и то, как мы проводили время с Валишевским — младшим.
Он сдержал свое слово и в следующие выходные предпринял попытку увести меня на настоящую рыбалку.
К сожалению, у мироздания были свои планы. Погода внезапно испортилась, похолодало и пошел сильный дождь. Роман позвонил в шесть утра в субботу, безжалостно вырвав меня из объятий Морфея.
— Ты ненормальный, — сообщила, услышав его «доброе утро».
— Как ты неоригинальна, — вздохнул Роман. — Нет, чтобы обрадоваться, закричать: «С добрым утром, милый!»
— Ну, с добрым утром, милый, — послушно повторила, пытаясь проснуться. — Дальше что?
— На улице плюс восемь и дождь. Поедем ловить рыбу или найдем занятие поинтереснее?
— Например?
— Можем сходить в музей, — предложил Валишевский и, не услышав от меня никакой реакции, продолжил: — А хочешь, в цирк?
— У тебя и там есть собственная ложа?
— Нет, но кто мешает нам ее арендовать?
— А просто купить билеты нельзя? Это очень мелко для олигарха Валишевского? — съязвила в ответ.
— Я так понял, что ты согласна на цирк? — спросил Роман. — Мне покупать билеты?
— Я не хочу в цирк.
— Почему?
— Мне кажется, мы уже выросли из детского возраста, — ответила я.
