Ноги почему-то стали ватными. Чтобы не свалиться позорно к ногам парня, я оперлась спиною о ближайшую поверхность. Кажется, это была входная дверь в квартиру.
Губы Руса переместились дальше, потихоньку захватывая и завоевывая мой рот. Очень нежно, почти робко и, вместе с тем непреклонно, они сминали, ласкали мои губы, искали и находили драгоценности.
Мои руки гибкими лианами поползли вверх по плечам парня, стремясь обхватить, прижать посильнее, присвоить. Где-то что-то тихо звякнуло. Кажется, я уронила ключи. Кто-то тяжело и хрипло дышал. Неужели я?
Мои пальцы насмерть запутались в волосах Руса. Его руки давно уже путешествовали по моему телу, исследуя каждый сантиметр, с силой вжимая в тело парня, буквально впечатывая меня во входную дверь. Или стену. Не знаю. Я полностью потеряла связь с реальностью. Я парила. Я пила его дыхание, взамен отдавая все себя. И все равно мне было мало. Мне хотелось еще. Еще ближе. Еще теснее. Еще глубже. Хриплое, рваное дыхание. И чей-то стон. Мой или его, это не важно. Это сон. Самый сладкий, сказочный сон. И мне отчаянно хочется, чтобы он никогда не кончался.
Но он закончился. Весьма и весь эпично. Просто в какой-то момент я потеряла опру и полетела спиною вперед, увлекая за собою не разжимающего объятий Руслана. Что-то сбила и рухнула на пол. Придавившее меня мужское тело выбило весь воздух из легких. Рядом с ухом раздался сдавленный полустон-полумат. И все стихло. Сладкий угар развеялся мгновенно. Я ошарашенно смотрела в огромные изумленные глаза лежащего на мне Руслана.
Оказалось, мы ввалились в мою квартиру. На учинённый грохот из спальни выскочила заспанная мама, на ходу завязывая пояс халата:
- Что… О, Боже!
Окончательно меня добил раздавшийся над ухом сдавленный пыхтящий голос моего родителя:
- Дочь, совесть имей! Слазь уже! А то раздавишь папочку.
Это был финиш. От осознания, в какую ситуацию вляпалась я залилась краской от макушки до пяток. Но это было только начало.
Первым встал Руслан. Меня он буквально вздернул на ноги. Потом помог подняться на ноги папе. Я попыталась всех со всеми познакомить, но лишь окончательно стушевалась, еще гуще покраснев. И под смешки мамы сбежала на кухню, пробормотав, что нам всем не помешает выпить кофе.
Вот так и состоялось совершенно не запланированное, но очень эпичное знакомство Руслана с моими родителями. Я совершенно не запомнила, как варила на всех кофе. Как мы с мамой в четыре руки строгали бутерброды и накрывали на стол. Помню только аромат кофе, внимательный взгляд папы, сидящего напротив, ласковую улыбку Руса. Мамино добродушное ворчание: «Отоспись! Тебе завтра на сутки».
А потом квартира опустела. Руслан ушел вместе с родителями, спешащими на работу в магазин. Я перемыла посуду. Эмоции схлынули, оставляя после себя светлую, легкую радость. Постепенно подкрадывалась усталость.
Я задернула в спальне шторы и устроилась на кровати в обнимку с подушкой. Глаза уже закрывались сами собой. Вдруг пискнул телефон. На дисплее высветилось входящее сообщение от Руслана. Номерами мы обменялись еще перед сеансом в кино. В сообщении значилось:
«Мне очень понравились наши шикарные вечер и ночь. А также наше безумное утро. У тебя прекрасные родители. Я даже не представляю, как бы я отреагировал, если бы моя дочь свалилась на меня сверху в обнимку с женихом. Не улыбался бы любезно, это точно. Тебе нужно поспать. Сладких снов, котенок!»
Стало безумно приятно. Рот растянулся в улыбке сам собой. А телефон в руке пискнул еще раз, оповещая о новом сообщении:
«Наше эпичное приземление не позволило мне задать тебе один вопрос: ты выйдешь за меня замуж? Клянусь любить пока бьется мое сердце!»
Спустя десять лет…
Это лето выдалось безумно жарким. Днем пекло так, что термометры в тени зашкаливали. Улицы в полуденный зной почти вымирали. Люди сидели по домам и офисам под кондиционерами. Или, на крайний случай, вентиляторами.
Как неизбежность, резко увеличилось количество солнечных и тепловых ударов. Плохо переносили жару сердечники и гипертоники. И вишенкой на торте были различные лихорадки. От «попил холодного или поел мороженного» до «пересидел под вентилятором».
Дежурство было адским. На подстанцию за сутки заезжали всего три раза. И два из трех раз за медикаментами. А под утро моей бригаде и вовсе фантастически «повезло»: пришлось ехать за город в садовое товарищество к сердечнику. Ничто не предвещало катастрофы. Но в дороге у женщины началась аллергическая реакция на медикаменты. Вот тогда всем стало жарко не только в прямом смысле слова.
Молодая женщина и сама не знала о том, что подвержена аллергическим реакциям. После скандала с домашними почувствовала боли слева и привычно кинула в рот таблетку валидола. Не помогло. Когда стало ясно, что боль не только не проходит, а становится сильнее и уже трудно дышать, вызвала себе скорую. Инъекция была призвана снизить давление пациентке, убрать тахикардию* и частично успокоить. К счастью, я решила, что женщине куда спокойнее будет провести эту ночь в стационаре. Позднее я возблагодарила за свое решение всех богов. На пол пути к городу моя напарница заметила у пациентки первые признаки отека Квинке. И началась жуткая гонка кто быстрее: врачи или патология? Но мы справились. И к больнице подъезжали, уже выведя пациентку из угрожающего состояния.
Эта смена была моей последней сменой перед отпуском. Послезавтра мы всей семьей собирались ехать на море. Поэтому, не смотря на свинцовую усталость, я тщательно зачищала все хвосты при сдаче смены. Чтобы не пришлось возвращаться на подстанцию с полдороги на море.
Напарник, врач-кардиолог Ира Маслицкая наблюдала за мною со страдальческой гримасой. Оно и понятно. В бригаде интенсивной терапии куда более ценной единицей является опытный врач-реаниматолог, а не вчерашний выпускник медицинского колледжа. Впрочем, «вчерашний» — это весьма образное выражение. Фельдшер с красивой фамилией Соловей закончил колледж полгода назад. А до этого подрабатывал у нас на подстанции при каждом удобном моменте. И опыта уже успел набраться прилично.
Наконец, все бумажки были заполнены. Сдано все, что подлежало сдаче. А мы с Ирой переоделись в гражданское. Все, смена благополучно завершена. Пора по домам.
В коридоре нас перехватил главврач подстанции, мой сосед Владимир Яковлевич:
- Ну что, девочки, отстрелялись?
Ира предпочла отмолчаться. А я не смогла удержать широкую улыбку:
- Все, я в отпуск! Не обижайте Ируську в мое отсутствие.
Владимир Яковлевич улыбнулся. С Маслицкой в паре я работала с самого первого дня на подстанции после окончания медицинского университета. Моих родителей чуть удар не хватил, когда я объявила им о своем решении вернуться на подстанцию скорой помощи уже в роли врача. Муж поддержал мое решение. И после недели скандалов, уговоров и противостояний в разной форме родителям пришлось смириться.
- Маслицкую разве обидишь? Ей надо было выходить замуж за какого-нибудь Железного или Гранита, чтобы оправдать характер. А то какое из нее масло?
Мы засмеялись. А Ира с деланной обидой сообщила:
- Так я специально мужа с подходящей фамилией выбирала, чтобы замаскироваться. А родилась я Железновой!
В коридоре подстанции ухнул новый взрыв хохота. Отсмеявшись, Владимир Яковлевич пожелал:
- Ладно, Железная леди, хорошо тебе отдохнуть перед следующей сменой с новым напарником. Давай, привыкай, срабатывайся в новом составе бригады. Будут вопросы или просьбы – не стесняйся, приходи. Лаки, удачного отпуска.
- Да я уж как-нибудь потерплю, пока Ленка мужа и детей выгуливает на морях. – Ира хитро глянула на меня – Да, Лаки? На море едешь?
Я не ответила, во все глаза глядя на Владимира Яковлевича. Этого седого уже крупного мужчину за годы совместной работы я изучила как свои пять пальцев. И сейчас голову могла дать на отсечение, что-то было не так. Я вопросительно уставилась на старшего коллегу, выразительно приподняв брови. Владимир Яковлевич вздохнул:
