Следователь очень серьезно настроен, так как давно пытается поймать с поличным моего нового врага. Чтобы я понимал опасность всей ситуации, Смирнов по полочкам раскладывает передо мной все, что накопал на Антона Юрьевича Кузнецова за последние несколько лет. Вокруг этого имени много недоказанных происшествий. Мужчина совсем не прост.
— Давайте на чистоту, Марк Альбертович. Даже если вы на какое-то время уедете из страны, прихватив свою женщину, это ничего не изменит. Под удар попадут ваши родители. А бизнесу медленно, но верно, настанет конец — для вас, но не для Кузнецова.
— И что делать? — все мои надежды на быстрое решение вопроса катятся по наклонной.
— Тут два варианта. Или делать, как он хочет. А захочет он, как минимум пятьдесят процентов, судя по тому, что я вижу в досье. Или объявлять войну. В общем, думайте. Со своей стороны могу предложить пока что самое необходимое — приставить пару человек к вашим близким.
— Просто здорово!
— Знаете, как я это вижу? Я — копаем под Кузнецова, вы отправляете родителей в долгий отпуск в неизвестном направлении. Как его прижучить, пара идей есть, но вялых. Много времени понадобится.
— А Веру? — я жду приговора.
— А что, Вера? Если действительно любит, ни за что вас не бросит в беде. Захотите с родителями сослать — не уедет, чтобы быть с вами рядом. Опять же, если любит. А останется с вами — безопасность гарантировать ей никто не сможет. А после прямых угроз…
Разговор с ним просто уничтожил меня. Я сижу у Вадима, держась за голову. Не могу поверить, что другого выхода нет. На чаше весов сейчас я и Вера, бизнес и отец с матерью. Где гарантии, что аппетит Антона, если он получит желаемую долю моей прибыли, не вырастет? А что дальше? Бояться за свою семью? И так каждый раз, если Кузнецову не понравится мой взгляд в его сторону?
— Сука! Сука! СУКА!
— Это правильно решение. Как бы тяжело не было, я поступил бы также. Знаю, что от моих слов тебе не легче. Но если и есть шанс, то только такой, — переживание в голосе друга как соль на свежую рану.
— Она не выдержит! Я просто сломаю ее! После всего, что было в жизни Веры… — я махом осушаю стакан с виски.
— Зато живая останется! Разве это не главное? Особенно, если любишь.
Я еще пьян. Быстро чищу зубы, залпом выпиваю кофе, чтобы взбодрить свои нетрезвые глаза. И, пока чувства дремлют, еду к Вере. Никогда не садился за руль в таком состоянии. В голове крутится лишь одна мысль — хочу подохнуть в аварии, чтобы предотвратить то, что мне вот-вот придется сделать.
Худшего расклада быть не может. Я ненавижу всех! Вадима — за правду, следователя — за отсутствие других вариантов, долбаного Кузнецова — за то, что он есть! И Веру — за ее преданный взгляд и любовь, которую она мне подарила.
Через пять минут я буду вычеркнут из её жизни. Скорей всего, навсегда. Война, как выразился Смирнов, может затянуться на очень долгий срок. А значит, Вера к тому времени будет жить полной жизнью и останется для меня лишь воспоминанием о лучшем, что когда-либо у меня было. К тому времени… А сейчас, я вжимаю педаль газа до предела, чтобы растоптать её чувства — предать.
— Привет, — Вера расплывается в улыбке, так может встречать меня только она. — Мы вроде вечером встретиться договорились? Я же ничего не путаю?
Я застыл в дверях. Не захожу. Смотрю на нее и молчу под взором любящих глаз.
— Марк?
— Все кончено, Вер. Я не стал ждать вечера, — как можно хладнокровнее выдавливаю из себя слова.
— Не поняла, — страх застывает на её лице.
— Между нами все кончено, — сухо произношу, делая паузу, чтобы девушка услышала суть, даже если не желает того. — Я долго думал. Я хочу семью.
Каким же мудаком она меня сейчас считает! На миг кажется, что Вера вот-вот потеряет сознание. Я смотрю, как к глазам моей любимой подступают слезы. Всем сердцем презираю себя! Но иначе не могу!
— Ненавижу тебя, Марк — еле слышно произносит Вера и захлопывает передо мной дверь.
— Люблю, — шепчу, прислоняя лоб в холодный металл.
