Когда они подошли к оркестру, Джонатан обнял ее за талию и осторожно повел в танце по площадке, сделанной в форме полумесяца. Он вел ее легко и уверенно. Вне всякого сомнения, он был хорошим танцором и провел немало времени за этим занятием. Итак, частный детектив свободно владеет четырьмя иностранными языками, прекрасно танцует, богат и обладает еще бог весть какими достоинствами. Она начала догадываться, что он совсем не тот, за кого себя выдает.
Марни поежилась.
— Холодно?
— Что ты. Жарко!
Взволнованная и слегка напуганная, она действительно вся горела.
— Кто ты? — спросила она. — Я вдруг стала сомневаться, что ты работаешь частным детективом.
Джонатан отодвинулся и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я просто человек.
Марни не была уверена в этом.
Когда музыка смолкла, они направились обратно к столику. Его правая рука покоилась у нес на талии. У Марни разыгралось воображение, и она представила себе, как он обнимает ее за плечи, ласкает бедра и целует ее…
Он отодвинул стул и подождал, пока Марни сядет.
— Я не уверена, что мне это нравится, — негромко произнесла она.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты нечестно играешь.
— Это не игра.
— Именно об этом я и веду речь. — Она отпила немного вина. — Абсолютно нечестно.
К ним подошел официант, и разговор прервался.
— Ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь заказал?
— Я думаю, что сама справлюсь, спасибо. К тому же в меню есть название блюд и по-английски. — Она старалась если не быть, то хотя бы выглядеть независимой.
— Я советую тебе взять запеченную рыбу-меч, — сказал Джонатан.
— Ты бывал здесь раньше?
— Раз или два, — ответил он.
— Вот как!
— С моей работой никогда не известно, куда тебя может занести.
Она заказала себе мясо с кровью и креветки под соусом из манго.
Джонатан решил взять мясо по-мексикански. Он заказывал по-испански, но Марни уловила, что он говорил с официантом о чем-то еще, кроме еды. Официант взглянул на Марни, улыбнулся и кивнул.
Когда официант отошел, Марни спросила:
— Ты решил подлизаться ко мне?
— Что?
— Что ты сказал официанту?
— Ты все замечаешь?
Она привыкла все замечать. Подвижный четырехлетний мальчик, каким был ее сын, требовал постоянного внимания и умения предвидеть и предотвратить все его возможные шалости, иначе жизнь могла легко превратиться в ад.
— Итак, что ты ему сказал обо мне?
— Я сказал, что такой красивой женщине, как ты, он должен принести только самое свежее и вкусное, и он со мной согласился.
— Значит, подлизывался.
Они весело болтали, пока им готовили еду, и потом во время обеда они не переставали шутить и кормили друг друга со своей тарелки, пробуя, чья еда вкуснее.
— Я, честно говоря, удивился, что ты заказала мясо с кровью.
— Да? Ты знаешь, многие женщины едят мясо.
— Дело в том, что практически все мои знакомые либо вегетарианки, либо вообще сидят на диете.
Интересно, где живут такие женщины, подумала Марни, но не стала спрашивать. Женщины ее окружения ели все подряд. Она чувствовала себя Золушкой, попавшей на бал, и воспринимала все происходящие как сказку, которая должна была закончиться на рассвете. Ранним утром она соберет свои вещи и поедет домой.
— Может быть, я сижу на особой красной диете. Слышал о такой? Можно есть только продукты
красного цвета. Мясо с кровью, красное вино, красные креветки под соусом из красного манго… Надо будет еще красную икру заказать, — продолжала подтрунивать над ним Марни.
— Если ты потеряешь хотя бы килограмм, это будет преступление перед человечеством. Когда у человека такая отличная фигура и идеальные пропорции, он должен раз и навсегда забыть о всяких диетах.
— Ты мастак говорить комплименты. Ни одна женщина не в силах устоять, услышав такое. Если ты еще добавишь к этому несколько слов по-французски, считай, что я твоя.
— Правда?
— Ну не совсем.
— Я надеюсь, твои последние слова не означают бесповоротное «нет»?
— Именно это я и пыталась сказать.
Марни улыбалась. Ей нравилась еда и ресторан, нравилась их легкая перепалка. А больше всего она была рада тому, что ей не надо никому нарезать мясо, не надо напоминать, как полагается сидеть за столом, как правильно держать вилку и что некрасиво во время еды выдувать пузыри из жвачки. Ее мать была права. Ей нужна была маленькая передышка, чтобы восстановить силы, перед тем как вернуться к своим материнским обязанностям.
После обеда Джонатан заказал десерт, и, хотя Марни собиралась пить только кофе и не есть сладкое, он попросил официанта принести две вилки. Джонатан знал, что в этом ресторане вкусный десерт, и был уверен, что она не сможет отказаться.
Ее взгляд на секунду замер на его губах.
— Неужели это так вкусно? — спросила она.
— Гораздо вкуснее, чем ты думаешь!
— Тогда я должна попробовать, чтобы проверить, прав ли ты.
— Ты не пожалеешь! — со смехом ответил он.
Среди шуток и легкого флирта Марни неожиданно подумала, а правильно ли она поступает, что позволяет себе расслабиться. Не пожалеет ли она об этом потом, когда вернется в свой городок, к своей печальной жизни. Вдруг такой приятный сегодняшний вечер обернется позднее тоской, с которой будет невозможно бороться?
Однако уже через минуту Марни с удовольствием пробовала десерт. Он таял у нее во рту. Несколько сотен лишних калорий — вот цена удовольствия!
— Ну как? — Он вопросительно приподнял бровь.
— Похоже, ты сказал правду. Ради такой вкуснятины стоит сделать несколько лишних приседаний завтра утром.
— Я очень рад, что ты так считаешь. Секундочку! Ты испачкалась! — Большим пальцем он стер с ее губ остатки шоколада. — Теперь все! — С удовлетворением сказал он, слизывая шоколад с пальца.
У нее перехватило дыхание.
— Ммм! Как вкусно! — Он наклонился вперед и негромко проговорил: — По-моему, еще немного осталось.
— Мне тоже так кажется.
На этот раз он наклонился и нежно поцеловал ее в уголок губ.
Марни лишилась дара речи, но Джонатан не выглядел смущенным.
— Счет, пожалуйста, — обратился он к официанту, на этот раз по-английски.
Вместо того чтобы вернуться к машине, они пошли прогуляться по пляжу. Ветер усилился и сделался порывистым. Марни казалось, что она вот-вот улетит, но ветер к этому не имеет никакого отношения. Во всем был виноват мужчина, который шел с ней рядом и держал ее за руку. Он был красив, сексуален и необычайно интересен.
— Я даже не знаю твоей фамилии, — испытывая некоторую неловкость, сказала Марни.
