— Ну давай по последнему поцелую, — прошептала Марии.
Джонатан начал целовать ее в шею, затем в плечо, наконец опустил бретельки майки и лифчика…
— Послушай, — произнес он, неожиданно выпрямившись, — а давай правда помоемся вместе. Спинки друг другу потрем. А?
Марни расхохоталась:
— У меня еще осталась капля разума. — И добавила про себя: последняя капля, так что если она улетучится…
— У нас есть под боком целый океан холодной воды, — не унимался Джонатан. — Давай охладим в нем наш пыл.
— Эта идея мне больше нравится. Если что, я всегда смогу уплыть от тебя. Тем более что быстро покроюсь гусиной кожей. Пошли, мне хочется, чтобы ты снова меня спас.
— Издеваешься? — воскликнул он. — Это просто какая-то пытка.
Она согласно кивнула:
— Так и было задумано.
— Не понимаю, когда я перестал контролировать ситуацию?
Вопрос был риторическим, но Марни все равно ответила ему:
— А кто сказал, что ты ее вообще когда-нибудь контролировал?
— Нет-нет, ты говори, да не завирайся, — шутливо возмутился Джонатан. — Я же все-таки мужчина. Ситуацией я точно владел. И мы оба знаем это. Ты находилась полностью в моих руках. Но потом я немного расслабился. Припоминаю: это случилось тогда, когда мы стали обсуждать идею провести несколько часов в потном угаре. — Он не спеша, со знанием дела провел руками сверху вниз по ее трепещущему телу. — Да именно в тот момент. Я абсолютно уверен в этом.
Ни один из них не собирался признавать поражение в этой шуточной битве. Марни сняла заколку с хвоста и распустила волосы. Она несколько раз встряхнула головой, и волосы свободно рассыпались по ее плечам. Теперь Марни выглядела еще более сексуально, и она прекрасно это знала.
— Скорее это я расслабилась, когда ты стал хвастаться своим терпением и выдержкой. Но как типичный мужчина ты переоценил ситуацию. Твоя самоуверенность и привела меня в чувство. Мне кажется, я должна отблагодарить тебя за это.
— И я знаю как!
— О, забудь об этом.
Его руки все еще лежали у нее на талии, и он вновь притянул ее к себе. Наклонившись к ее уху, он заговорщицки прошептал:
— Пустая трепотня меня до добра не доведет.
— Поверь мне, все будет хорошо! — засмеялась Марни. — Мама всегда говорит правду!
Джонатан попытался поцеловать ее в грудь, но Марни отскочила в сторону.
— Все! Пошли купаться! — воскликнула она, поясняя свои слова жестами, будто разговаривала с маленьким ребенком.
В тот же момент Джонатан почувствовал, что гибнет.
— Мне надо сделать заявление для прессы: я в корне не согласен с подобным методом борьбы против любовного жара! Впрочем, я же сам, дурак, его предложил! Каюсь, был не прав! Есть другие способы, гораздо более эффективные. Давай проголосуем.
— Будет ничья.
— Значит, не будем голосовать. Как же ты собираешься купаться? Нагишом?
Марни грозно сощурилась, но губы ее дрожали от сдерживаемого смеха.
— В купальнике, американо-мексиканский Дон Жуан. В купальнике.
— Именно этого я больше всего и боялся. — Джонатан горько вздохнул и для пущего эффекта театрально всплеснул руками.
— Встречаемся через пятнадцать минут, — проговорила Марни, которая в этот момент выглядела как кошка, слизавшая всю сметану, и захлопнула перед его носом дверь.
Марни вошла в домик, зажгла свечу, надела купальник и… задумалась. Она прекрасно понимала, что играет с огнем, но в то же время не могла просто так взять и оборвать эту ночь. Завтра она вновь станет несчастной Марни Ла-Ру, вдовой Харви и мамой Даниэля. Но сегодня ей хотелось быть просто Марни. Без трагического прошлого и без всяких обязанностей! Отбросив последние сомнения, она выскочила за дверь.
— Я уже решил, что ты передумала, — этими словами ее встретил Джонатан, когда она наконец
появилась на берегу. Он ходил взад-вперед, не зная, как ему поступить.
— Мне хотелось передумать, но у меня не получилось, — вздохнув, ответила Марни.
— Я рад, — просто сказал он.
До ее прихода Джонатан успел развести костер, расстелить одеяло и принести корзинку с едой.
— Ты замечательно все приготовил, — заметила Марни.
— Стараюсь.
Джонатан подкинул еще дров в костер и устроился на одеяле. Пылающий костер, луна, звездное небо — все создавало романтическое настроение. Марни боялась, что не устоит и поддастся ночному очарованию.
— Ты очень внимателен к мелочам! — заметила она, кивнув в сторону корзины.
— Стараюсь! — снова повторил он и усмехнулся.
Марни села на одеяло около Джонатана, скрестив ноги. Воздух был прохладным, и хотя поверх купальника она успела натянуть свитер, ей все равно было холодно. Марни протянула руки к костру, чтобы согреться.
— Похоже, ночь будет не самой жаркой, — проговорил Джонатан.
— Весьма не жаркой, — эхом откликнулась Марни.
Она никак не могла согреться. То ли от мысли, что ей придется скоро лезть в холодную воду, то ли от того, что купаться придется вместе с Джонатаном.
— По-моему, нам нужно как следует согреться, прежде чем мы залезем в воду, — сказал Джонатан, почувствовав ее состояние.
— Ты хочешь подкинуть еще дров в костер? — спросила Марии.
— Что-то в этом роде, — ответил Джонатан, наклонился и поцеловал ее.
Огонь разгорался все ярче и ярче. Искры от него разлетались в разные стороны, и Марни казалось, что она воспламеняется вместе с ним. Она лежала на песке, не чувствуя, как мелкие камушки впиваются ей в спину. Нежные и ласковые поцелуи Джонатана лишали ее сил к сопротивлению.
Я запомню эту ночь навсегда! — думала Марни.
Чтобы он не мучился с ее свитером, она помогла ему снять его через голову. Джонатан прижался к ней и стал целовать ее лицо и шею. Его поцелуи становились все более настойчивыми, а когда он добрался до ключиц, у Марни от наслаждения закружилась голова. Джонатан опустил бретельку купальника и принялся целовать ее плечо.
Марни приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы не потерять контроль над собой, она даже пробовала шутить.
— Я раньше и не подозревала, что плечи — такая сильная эрогенная зона.
— Я тоже, — в тон ей ответил Джонатан
— Может быть, следует написать об этом статейку в какой-нибудь журнал.
— Мой бог, как же ты хороша! — выдохнул Джонатан, закрывая ей рот поцелуями.
Когда рука Джонатана легла к ней на грудь, Марли поняла, что наступил критический момент, и напряглась.
Внезапно Джонатан замер, отодвинулся и посмотрел на нее, затем задумчиво поправил бретельки бюстгальтера и, прижавшись лбом к ее лбу, прошептал:
