блин, невовремя с Янкой поругались…
— Можешь мне не верить, твое дело. Но, тогда, откуда я знаю о “звездочке”?
Я останавливаюсь с протянутой к ручке двери рукой.
— Повтори.
— Ты все слышал, чемпион, — передразнивает меня Дима. — Она ведь ее не на лбу набила…
Нет, нет, нет! Быть этого не может!
Я сам не замечаю, как преодолеваю расстояние между нами. Даже ребята из команды не успевают среагировать — я бью Дурова прямо по носу, чувствуя какое-то ненормальное удовольствие от того, что раздается негромкий хруст.
— Чтоб тебя! — скулит Дима и сползает по стенке.
Да, больно, придурок! Тебе, должно быть, очень больно.
Но это ничто по сравнению с тем, что чувствую я…
— Как ты посмела?
— Чего вам? — гордо задираю вверх подбородок.
Я не из тех, кто прячет голову в песок, едва запахло жареным.
Ага, ага. Ты, скорее, из тех, у кого вместо инстинкта самосохранения активируются слабоумие и отвага.
Жанна проходит ближе, громко стуча своими тонкими каблуками. Глаза сужены, губы надуты.
— Ты в самом деле такая дурочка или прикидываешься?
— Я не потерплю оскорблений.
— Потерпишь. Заслужила. Я задала вопрос, будь добра ответить.
— Так, все! Мне это надоело! — отрезаю я и со злостью бросаю на стул рюкзак. — Я не хочу выслушивать этот бред…
— А тебе придется! Я сразу поняла, что ты не такая простая, как кажешься на первый взгляд. Провинциалка, захотевшая выбиться в люди!
— У вас точно проблемы с головой.
— Какого черта, ты клеишься к Кулибину?
Здрасте, приехали! Я? К Кулибину? Клеюсь.
Сказать этой фурии, кто на самом деле клеится? А вдруг ее психика не выдержит? Она итак на грани.
— Я знаю, что у вас было! Решила, что ляжешь под него в первый же день, и все дороги откроются?
Я поднимаю на нее ошеломленный взгляд, не зная, как реагировать на такое заявление. Это же чистой воды абсурд!
Жанна расценивает мою реакцию по-другому.
— Думала, что сможешь действовать за моей спиной? Думала, что я не узнаю?
Я бросаю взгляд на коллег, с интересом наблюдающих за нашей перепалкой — те моментально делают вид, будто не при делах: кто-то утыкается в телефон, кто-то начинает яростно крутить колесиком мышки у выключенного компьютера.
— Я ни к кому не клеюсь, это раз. И не под кого не ложилась, это два.
— Сказки свои будешь детям рассказывать. Я знаю, что вчера после заключения контракта с заказчиком вы поехали к Виталику домой!
Взгляды всех сидящих в кабинете сразу устремляются на нас. Я чувствую себя втянутой в какой-то дешевый и бессмысленный спектакль, в котором мне отвели роль девицы не самого благочестивого поведения.
— Все не так было! — восклицаю я, краснея от негодования.
— Маленькая лгунья! — Жанна выхватывает с моего стола ручку и машет ею, точно саблей. — Еще скажи, что этого не было!
— Не было! То есть… Да, мы были у Виталия дома, но все было не так, как вы говорите!
Накачанные ботоксом губки Жанны искажаются в презрительной ухмылке.
— Еще скажи, что на чай к нему заглянула.
Я готова зарычать от несправедливости — поди объясни ей, как оно было все на самом деле. Если я открою рот и расскажу о том, что грохнулась в обморок из-за своего положения, Жанна тут же помчится трезвонить об этом на всю фирму, а там мало ли как поведет себя Кулибин. Нет, он, конечно, очень славный и все такое, но вряд ли ему понравится мой «маленький» обман с обещанием работать на благо центра долго и счастливо.
Стоит мне подумать о Виталике, как он появляется в дверях. Они все сговорились, что ли?..
— Жанна? Что ты тут делаешь?
Выражение ее лица мгновенно меняется, а она сама превращается в милейшее создание на Земле с нимбом над головой.
— Виталий, я думала ты на совещании. Ой, ушла и забыла заварить чай. Сейчас исправлюсь…
И голосок сладкий-сладкий, точно свежий мед.
— Я зашел к Яне. Все в порядке?
Виталий обращается ко мне. Я чувствую, как Жанна мечет в мою сторону предостерегающий взгляд, мол, сто раз подумай, прежде чем открыть рот.
Боится. Конечно, я ведь могу разрушить ее образ доброго ангелочка, порхающего возле Кулибина с заварником в руках. Сдать бы ее с потрохами шефу, да, вот только не могу. Я не такая.
Жду трамвая, как ввернула бы Катька.
— Да, все хорошо.
— Вы какие-то напряженные…
— Посекретничали немного о том, о сем.
Жанна кивает, посылая в адрес шефа одну из самых очаровательных улыбок.
— Понятно, — хмыкает Кулибин и проходит внутрь кабинета, прямо к моему столу. — Яна, хотел отдать тебе это лично… — говорит он, чуть понизив голос, но я уверена, что до украшенных массивными золотыми серьгами ушей-локаторов Жанны доходит каждое его слово.
Шеф кладет поверх папок с бумагами красивый синий конверт, украшенный эмблемой той хоккейной команды, с которой мы теперь сотрудничаем. О, я, кажется, догадываюсь, что внутри. В отличие от коллег, вытянувших свои шеи в попытке рассмотреть конверт получше.
Как же, блин, не вовремя, Виталий! Я понимаю, что он, наверное, хотел меня порадовать, но сейчас было не самое лучшее для этого время!
— Спасибо, — все, что я могу выдавить из себя, чувствуя, что мои щеки вовсю полыхают алым румянцем.
Шепоток между коллегами лишь подтверждает мои опасения — обвинения Жанны больше не выглядят беспочвенными.
— Жан, освободи в моем расписании завтрашний вечер, пожалуйста, — добивает свою секретаршу Кулибин, естественно, не замечая того, какие красноречивые взгляды та бросает в мою сторону, а затем обращается к притихшим коллегам: — Ладно, ребят, не буду вас отвлекать. Всем хорошего дня!
С этими словами Виталий выходит из нашего кабинета, а мне так и хочется броситься вслед за ним. Потому что в этом кабинете оставаться опасно для жизни! Потому что Жанна едва не дышит огнем, глядя на меня! Еще немного и испепелит к чертям…
Ситуация хелп, ситуация сос!
— Вот, значит, как, змея?
Жанна так искусно шипит, что в другое время я бы не удержалась от колкости, мол, кто из нас еще змея. Однако сейчас у меня нет никакого желания навлекать на себя лишние проблемы.
Хотя, может быть, я УЖЕ это сделала?
— Что в конверте? —
