Может, самому ему и кажется, что привлек его лишь «идеальный снег», но теперь Порция поняла, что дело не только в этом.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Купер, возвращая ее к реальности.
— Из курса американской архитектуры. Я целых три семестра проучилась на архитектора.
— А почему потом бросила?
Улыбнувшись, Порция пошла к дому.
— Потому что так уже больше никто не строит.
Купер буквально заслушался тем, как Порция воспевала хвалы этой хибаре. Но как же непривычно видеть ее такой пылкой и страстной… Можно даже — подумать, что на самом деле существуют две Порции. Одна — холодная и сдержанная светская львица, вышедшая замуж за Далтона. А вторая — очаровательная неукротимая незнакомка, явно умевшая хорошо веселиться. Или, может, под этим вторым скрывается еще третий и четвертый слой, о котором он пока что даже и не догадывается?
— Ты же понимаешь, что на самом деле эти развалины выглядят весьма и весьма страшно?
— Ошибаешься. Они прекрасны, просто за своим снегом ты ничего больше не видишь.
Она обиделась?
— Внутри все безнадежно устарело. А еще там темно и пыльно.
— Не успела я еще ничего сделать, как ты меня отговариваешь тебе помогать?
— Просто хочу убедиться, что ты все правильно понимаешь. Я собираюсь устроить здесь зимний курорт, а не памятник Медвежьей луже.
— Медвежьему ручью, — поправила Порция, все так же пристально разглядывая хибару, и Купер вдруг обрадовался, что рядом никого нет. Не хотелось бы ему вести такие разговоры при хозяевах. — Не волнуйся, я все по… Надо же! — воскликнула она, заходя внутрь.
Сразу за входной дверью располагался зал внушительных размеров, посреди которого красовался стол из жаростойкого пластика. С одной стороны от него располагался сложенный из речного камня камин, а с другой лестница, ведущая наверх, к комнатам для гостей.
За домом уже давно никто не следил, и он порядком обветшал, но, главное, он по-прежнему оставался весьма и весьма просторным, а значит, здесь вполне еще можно устроить замечательный отель. Но как же все-таки все это выглядит с точки зрения Порции? И что еще важнее, как все это воспримут потенциальные инвесторы? Что-то ему подсказывало, что за аляповатой желтой краской и убогим пластиковым столом они не сумеют разглядеть идеальный снег и потенциал этого места.
— Разумеется, внутри мы все переделаем и…
Порция крепко ухватила его за руку.
— Если ты хоть что-то здесь изменишь без моего разрешения, я тебя голыми руками придушу.
— Ай! — Купер старательно скривился, словно она пыталась оторвать ему руку.
— Но от стола можешь избавиться сразу же, как только купишь это место.
— Как только его купит «Флайт», — поправил Купер.
— В этом я больше не сомневаюсь. — В глазах Порции вспыхнул настоящий огонь. — Когда мы здесь закончим, у них слюнки потекут. И знаешь почему?
— Видимо, не из-за идеального снега, — сухо заметил Купер.
— Нет. Не из-за него. Про снег ты уже рассказывал. Пойми меня правильно, снег волнует лишь настоящих сноубордистов, я же сыграю наверняка. Помашу перед ними сочным кусочком истории, а перед такой приманкой не сможет устоять ни один настоящий бизнесмен. К тому же я не сомневаюсь, что кто-нибудь из них уж точно читал в детстве Джека Уолласа.
— Что-то мне подсказывает, что ты их переоцениваешь.
— Возможно. — Порция улыбнулась. — Но даже если и так, книги Джека Уолласа — это рассказ американца, выживающего в дикой природе. Его истории оказали огромное влияние на развитие самых разных аспектов американской жизни, начиная от поселений на Аляске и заканчивая программами развития национальных парков. И мы напомним миру, что сноуборды — это тоже часть наших традиций.
— Ты же понимаешь, что настоящих сноубордистов все это совершенно не волнует?
— О нуждах сноубордистов ты и сам отлично позаботишься, мне же оставь престарелых богачей. Я дам им именно то, что им нужно. — Порция задумчиво посмотрела себе под ноги, на зеленый ковер. — А под ковер ты заглядывал?
— Нет.
— Наверняка там наборный паркет, ковер же появился позже. Когда строился этот дом, люди еще умели ценить настоящую красоту…
В ее голосе появились мечтательные нотки, словно дом ее завораживал.
— Ты же понимаешь, что если нам удастся выжать из совета деньги, то рано или поздно нам придется здесь все переделать?
Порция словно и не услышала этих слов.
— А сколько комнат наверху?
— Девять спален, но только три ванны. Изначально там были комнаты для слуг, но мы…
— Ничего не хочу слушать. Этот дом — само совершенство.
— Это руины. К тому же насквозь пыльные.
— Ошибаешься. Здесь все идеально.
— Здесь все грязное и облезлое.
— Это легко исправить. Ты же уже договорился с хозяевами и на выходные это место полностью в нашем распоряжении?
— Да.
— И они не станут возражать, если мы наведем здесь порядок? Разумеется, ничего существенного менять не станем, просто слегка приберемся и добавим пару штрихов?
— Они сказали, пока мы платим, можем делать здесь все что угодно.
— И ты готов платить из своего кармана?
— Если придется.
— А я смогу уговорить тебя выкинуть ковер и восстановить пол?
Сейчас, пока в ее глазах горела страстная целеустремленность, она наверняка смогла бы уговорить его на что угодно.
— Вот именно так ты меня обычно и уговариваешь на свои сумасшедшие затеи.
— И вовсе они не сумасшедшие! — с негодованием возразила Порция, уперев руки в бока.
— Расслабься, я просто шучу, — усмехнулся Купер, слегка дернув ее за выбившуюся прядку светлых волос, а потом с наигранной серьезностью добавил: — Но твое умение вытягивать из меня деньги достойно всяческих похвал.
— Не так уж и много денег я из тебя вытянула, — нахмурившись, протянула Порция.
Ну конечно. Купер никогда не отличался особой щедростью, да и вообще не любил сорить деньгами, но каждый раз, когда она звонила и просила поддержать очередной проект, он просто не мог перед ней устоять. Потому что, только заговаривая о своей благотворительности, Порция сбрасывала извечную маску и позволяла взглянуть на себя настоящую. Проще говоря, он платил, только чтобы увидеть ее улыбку. Как же жалко это звучит…
И вдруг Купер с необычайной остротой ощутил, что они стоят совсем близко, а его пальцы все еще осторожно перебирают ее шелковистые волосы. Опустив руку, он слегка отстранился.
— Ладно, делай с полом все, что захочешь.
Улыбнувшись еще шире, Порция внимательно огляделась по сторонам.
