ПТУ. Холост. Прошёл вечерние курсы ДОСААФа. Водитель «В» и «С». Чего носы повесили. Гони по кругу, — и он посмотрел на Валерку.
— Валера. Закончил техникум. Также прошёл вечерние курсы ДОСААФ. Водитель тех же категорий. Женат. Детей пока нет.
— Оба, женатик. Мужики, есть ещё женатики? — весело спросил Женя. Ответа не последовало. — Если у кого есть желание грязно пошутить в адрес Валерия, пусть трижды подумает. Тема закрыта. Ну, кто дальше?
Каждый в свой черёд коротко представлялся, добавляя значительные факты из своей жизни. Но, как бы то ни было, все были водителями, практически в один год в разных группах закончившими дневные и вечерние курсы ДОСААФ.
— Интересная ситуация. Первый городской призыв. Пятнадцать человек и все водители. Братаны, чует моё сердце, нас всех разбросают по разным местам, и мы никогда не встретимся. Разрешите по столь печальному поводу поднять бокал за знакомство и за разлуку. Ха-ха-ха, — Евгений извлёк из своей сумки гранёный стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью. Он подмигнул и залпом осушил его. — Не робей. Налегай. Доставайте, у кого что есть. Потом возможности не будет. Только «дубаков» наших не тревожьте. У них интимная беседа. Ха-ха-ха!
— Женька, ты не прав, что всех в разные места разбросают, — обратился к новому знакомому Валерий. — Мы в военкомате сравнили номера команд. С моим номером я насчитал ещё восемь человек.
— Ух, ты. Давайте сравним. Молоток, казак. Держи, — он передал между сиденьями гранёный стакан. Валерий взял и залпом его осушил.
Сравнив номера, выяснили, что девять человек в одно место, трое в другое, двое в третье, а вот Женька ехал один. Это его слегка расстроило, но, видно, не в его характере было унывать. Веселье покатило дальше. Как-то постепенно на Женьку и Валерку навалилось уныние.
— Слышь, Валер. Ты на меня не серчай за вопрос, но мне просто хочется понять, что чувствует женатый парень, уезжающий служить на два года? А если жена не сдюжит и на сторону сбежит?
— Значит, сам виноват, не ту выбрал… а с другой стороны, ведь я и сам могу не сдюжить. А? И если суждено ей или мне оступиться, то кто нам об этом скажет. Даже если кто и скажет, я не поверю, пока сам не увижу. Вот и весь сказ…
— Слушай, молодец. Я, наверное, в жизни так не смог бы ни сказать, ни сделать. Да и понять, наверное, не понял, — Женькины глаза оживились. — А у меня, как бы помягче… несчастье. Понимаешь, я вчера друга потерял.
— Умер, что ли?
— Нет, живой. Даже не знаю, как сказать. У меня вчера проводы были.
— У меня тоже.
— Точно, у нас у всех проводы были. Я не об этом. Друг у меня есть… был. Мы с ним со школы дружим. Так вчера на проводах он и раскрылся. Я его не ударил только потому, что всё-таки друг… бывший. Чушь какая-то. Ты представляешь, он мне в любви признался, и сказал, что хочет, чтобы я его это…. ну…. сам понимаешь. Вот жизнь. Прямо не знаю. Всё перевернулось и в голове, и в душе. Как дальше жить, если так всё оборачивается?
— Что сказать на это, я не знаю. Успокаивать тебя — глупо, говорить высокие слова — бессмысленно. Давай «дёрнем»? — Валера извлёк из внутреннего кармана куртки отцовскую фляжку с водкой.
— Нали-и-ва-вай, — Женька подставил стакан. — Жаль, что мы с тобой в разные части двигаем. Ты парень прямой. Видать, из правильных и не из робкого десятка. Ладно. За нас.
— Жень, держи на память, — Валерка протянул парню отцовскую фляжку. — Я её либо потеряю, либо в части отберут, а так у тебя хоть память останется о сегодняшнем дне…
— Похоже на тот анекдот, где девочка тёте конфетку предложила…
— ?!
— Тётя пожевала и говорит: «Вкусная конфетка», а девочка посмотрела на неё: «Странно, а Жучка выплюнула».
— Ха-ха-ха! — Валерка смеётся.
— Спасибо, братан, за подарок… Держи краба, — Женя протянул товарищу руку.
Автобус трясся последние километры по колдобинам лесной дороги, идущей далеко в сопки. Все призывники сгрудились на заднем сиденье. Вся водка была добросовестно выпита. Ребята плотно перекусили.
Водитель заруливал в ворота полевого стана, одновременно пересылочного сборного пункта, а на задних сиденьях спали угомонившиеся призывники.
— Спят?! — удивленно сказал майор.
— Что-то водочкой попахивает, товарищ майор. Не устроить ли им пробежку, чтобы хмель выветрился? — лейтенант подошёл к заднему сидению.
— Пускай спят. Вы же всё равно будете стоять, ждать отправки, — обратился майор к водителю. — Так пускай они поспят. Чего зря шарахаться по территории. Чего доброго, нарвутся на боевых офицеров или сержантов.
— Конечно. Только Вы про них не забудьте, — засмеялся водитель.
— Не забудем.
Ребята спали и видели гражданские сны. Полные жизни, цветов и красок. Им снились лица милых и любимых подружек. Кто-то видел родителей. Кто-то был сказочным героем-освободителем или, наоборот, завоевателем. Они сопели, храпели, чмокали и чавкали, ерзали и переворачивались. Спали глубоко и беззаботно. Наслаждались последними минутами безоблачной гражданской жизни, которую они покинули и вернутся только через семьсот тридцать дней. «Спи, моя радость, усни. Ночью погаснут огни. Рыбки уснули в пруду. Птички уснули…».
Капитан
— Подъё-ёо-о-ом! Это что за сонное царство? — в проходе автобуса стоял высокий, упирающийся головой в потолок, старший лейтенант. — Почему не в расположении? Кто позволил? Вы служить пришли или где? Встать, когда с вами офицер разговаривает. Пораспустились «салаги». Никакого уважения. Я научу вас жизнь любить. Откуда прибыли? Кто старший?
Очередью сыпались вопросы. Опешившие спросонья ребята не могли понять, где они находятся. И почему этот «длиннолямый» орёт на них как резаный. Постепенно мысли выстроились в ряд, и память вернула их в реальность.
— Чего рты пораззявили? Вста-а-ть!!! Молокососы! Я спрашиваю, кто старший?! — офицер принял угрожающую позу, явно намереваясь учинить физическую расправу.
— И кому орём, командир. Чё, не видишь, люди отдыхают. Старший с документами вон в тот барак почалил, на доклад. Нам приказал здесь сидеть до его прихода. Сглотнул или ещё что мешает жить? — Женька говорил спокойно, что ещё больше вывело из терпения старлея.
Офицер резким движением, в один прыжок подскочил к Женьке и уже занёс руку для удара. Как по команде, все пятнадцать человек вскочили на ноги и приняли угрожающие позы. Наверное, офицер не испугался, просто он явно не ожидал столь прямого и дерзкого отпора.
— Откуда призыв? — зло и резко спросил он. — Из какой дыры вас привезли?
— Найдёшь старшего, узнаешь.
— Фамилия?!
— «Пупкин». Говорю же человеческим языком. Найдёшь старшего, узнаешь.
— Дерзить? Хорошо, — и офицер выскочил из автобуса.
— Да, пацаны,
