дальше. Тем не менее то, что происходило дальше после того, как он уложил женщину в постель, обычно было предсказуемо. Ему станет скучно, а она уйдет домой.
— То же, что и раньше. Я приготовлю тебе еще одну ванну.
Белль была сбита с толку. Что это должно значить? В конце концов, они незнакомцы, а их соглашение было исключительно платоническим. И как ей теперь просить у него дальнейших разъяснений? Кроме того, что обычно делают в таких случаях? Может, ей надо вернуться к себе? Пусть не ждет. — Она подавила зевок, не в силах пошевелиться.
— У нас проблема, — сообщил ей Данте из ванной, что‑то в его голосе заставило ее приподняться на локте. — Порвался презерватив, — мрачно закончил он.
Белль провела рукой по взлохмаченным медным прядям.
— Порвался? — неуверенно повторила она.
— Такое бывает, — напряженно выдохнул Данте. — Но со мной — никогда. Возможно, я был слишком увлечен. Ты принимаешь какие‑нибудь противозачаточные средства?
Белль порозовела:
— Зачем мне они?
Данте пожал плечами:
— Мало ли зачем. Иногда женщины пьют противозачаточные средства по другим причинам, — сказал он безо всякого выражения, а затем повернулся и исчез обратно в ванной.
Белль поспешно выскользнула из кровати, морщась от боли между бедрами, от своего нового крайнего осознания того, что у нее впервые был секс… Какая катастрофическая ошибка это импульсивное и, казалось бы, смелое решение, с сожалением подумала она. Ей и в голову не приходило, что она могла бы принимать противозачаточные средства просто для того, чтобы подготовиться к такому событию.
Но, естественно, она никогда не представляла, что в конечном итоге просто упадет в объятия Данте. Неужели ее ребенок повторит судьбу своей матери? Отец Белль, Аластер Стивенсон, не хотел ее… У Аластера был короткий роман с ее матерью, и, хотя Трейси клялась, что принимала противозачаточные, отец Белль на их единственной встрече десять лет назад дал Белль понять, что беременность ее матери не была случайностью. И, честно говоря, Белль, зная Трейси, уверена, что мать намеренно зачала ее, пытаясь заманить в ловушку богатого мужа.
Бледная Белль завернулась в банное полотенце, глубоко потрясенная одной лишь мыслью, что рискует забеременеть. И меньше всего она хотела растить ребенка от мужчины, совершенно не интересующегося своим потомством.
Данте проклинал себя за то, что не сделал вазэктомию, когда эта идея впервые пришла ему в голову несколько лет назад. Кристиано его отговорил. Но Данте категорически отказался дать своим родителям наследника, которого они так жаждали ради будущего своей драгоценной династии. И они были такими ужасными родителями, что он был убежден, что окажется безнадежным в той же роли. Вот почему Данте никогда не хотел ребенка. Ему не хватало доброты и привязанности.
Но что, если Белль забеременела? Что она сделает в таких обстоятельствах? Она родит ребенка, и, нравится ему это или нет, он станет отцом со всеми родительскими обязанностями.
— Твоя ванна готова, — пробормотал Данте, стоя в дверях. — Я иду в душ.
— Что мы будем делать, если…
— Мы разберемся… если это произойдет, — спокойно возразил Данте. — Нет смысла волноваться об этом прямо сейчас.
«В этом выжидательном отношении есть большой смысл», — сказала себе Белль, усаживаясь в ванну. Но на этот раз расслабиться ей не удалось, и, спустив воду, она надела пижаму в безумной поспешности, чтобы как можно скорее вернуться в свою спальню.
В конце концов, его угрюмое лицо рассказало все, что ей нужно было знать о его отцовских устремлениях. Он даже думать не хотел о такой возможности. И в этом, как она полагала, он мало чем отличался от любого другого молодого холостяка, оказавшегося в таком же положении.
Они с Данте из разных миров, и ничего тут не сделать. Родители забыли о ее существовании, она спала в ржавом фургоне и работала официанткой. Данте разъезжал на лимузине, носил элегантные дизайнерские костюмы и большую половину своей жизни получал образование. Она была никем в сравнении с ним.
Почему, ну почему она с ним переспала? Почему она позволила себе такое искушение? «Живи для себя»? Лишь бы потом не пожалеть…
Данте принялся за работу, едва забрезжил рассвет. Он не прерывался ни на секунду, пока в комнате не появилась Белль.
Она широко улыбалась, стоя на верхней ступеньке лестницы. Их глаза встретились. Ее улыбка была фальшивой. Ему чертовски нравилась выразительность ее лица, по которому легко читались эмоции. Тени, появившиеся под ее фиалковыми глазами, лишь подчеркивали их красоту и доказывали, что прошлую ночь ей спалось ничуть не лучше, чем ему.
«И поделом ей! Она сама сбежала из моей кровати», — подумал он. Данте не привык, что женщина может застать его врасплох или решать что‑либо самостоятельно. Белль сделала и то и другое. Она сбежала, когда он принимал душ. «Сегодня ей это не удастся», — решил он, подавляя нахлынувшее удовольствие. Она будет спать в его постели, когда они окажутся в Италии.
— У тебя есть тридцать минут на завтрак, — сказал Данте, наблюдая за солнечным светом, играющим в ее волосах. Казалось, вокруг нее огненный ореол.
Ее наряд — полосатые укороченные брюки и белый топ, прекрасно сочетавшийся с холщовыми кроссовками, — придавал ей сходство с сексуальной морячкой. Его взгляд блуждал по ее стройной фигуре. Он вспомнил шелк ее нежной кожи, и его достоинство мгновенно затвердело.
— Умираю от голода, — беззастенчиво призналась Белль, присаживаясь на стул.
Дворецкий принял ее заказ.
— С нетерпением жду встречи с Чарли.
— Мы заедем за ним по дороге домой. Кстати, я уже распорядился, чтобы вещи собрали.
Белль кивнула и улыбнулась. Принесли чайник с чаем. Взгляд темно‑янтарных глаз Данте вызывал в ней тревогу. Чего он от нее ждет? Она встретилась глазами с его выжидательным взглядом, и в душе воцарилось спокойствие. Ей незачем переживать из‑за того, чему случиться не суждено. В то же время ночью она поймала себя на мысли, которая бы ужаснула Данте. Она представила себя матерью. Это страшная перспектива для той женщины, у которой матери никогда не было. Белль решила, что справится. Она всегда справлялась, какие бы сюрпризы жизнь ей ни преподносила.
Чем больше она задумывалась о будущей роли родителя, тем больше ей нравился смутный образ ребенка, которого ей предстоит полюбить. Маленький мальчишка или девочка, не важно. Она любила детей, и мысли о собственной семье грели ее сердце. Так и следует к этому относиться. Она готова ко всему, что бы ни ждало ее впереди.
— Когда мы узнаем? — спокойно спросил Данте.
Белль заметила, что его мысли крутились вокруг той же
