и мужчинам своим рыбалку, — вздохнула Вика. — Они так долго на неё собирались.
— Ты не виновата, потому не надо заниматься самоедством. Уверен, твоё здоровье для всех близких намного важнее, чем какие-то праздники и рыбалки.
— Кирилл…
— Что?
— А ты станешь профессором, как твой учитель?
— Стану, конечно, — с уверенностью ответил Григорьев. — А может, и академиком. В любом случае, я не остановлюсь, пойду до конца. Зря что ли заплатил самую высокую цену за свою карьеру?
Вика молчала, так как поняла, что он имеет в виду. Но Григорьев решил договорить.
— Я отказался от единственной женщины, которую люблю, в угоду быстрому и лёгкому старту. Можно было пойти более длинным и трудным путём, но зато рука об руку. Однако я был уверен в том, что самый хитрый. Все так думают, и это главное заблуждение таких, как я. Решил слукавить. Думал, обману судьбу, обойду на крутом вираже. И карьеру головокружительную хотел сделать, и тебя вернуть. Ан нет. Судьба мне сказала: "Твоё время пришло, действуй, Кирилл. Ты должен спасти свою любимую женщину для её любимого, её мужа. Ей ещё детей ему рожать, жить и жить с ним долго и счастливо. Так что не подкачай!". Всё правильно и всё справедливо. Так, как и должно быть.
— А я верю, что у тебя будет всё, Кирилл. Не только карьера.
— У меня будет всё то, что мне нужно, Вика. То, к чему я стремился и стремлюсь. Кроме главного, разумеется. Прости меня за то, что пытался влезть в твою жизнь.
— Простила, Кирилл, честно. Теперь я верю тебе.
— Вот и отлично, — Кирилл бросил взгляд на часы. — Пойду дом проведаю, душ приму и переоденусь. Вернусь, наверно, после обеда. К тебе сейчас всё равно посетители косяком пойдут.
Кирилл вышел из палаты, и его едва не сбил с ног бледный русоволосый парень, довольно высокий и крепкий. Кирилл уже знал его, видел раньше. Плотно прикрыл за собой двери палаты, загородил собой вход и выжидательно уставился на парня, подняв бровь.
— А к Виктории Баталовой можно? Она ведь здесь, в этой палате?
— Виктория здесь, и к ней можно.
Кирилл ответил спокойно и серьёзно, но парень вдруг нахмурился и начал внимательно всматриваться в лицо собеседника.
— Это…ты? — немного хрипло спросил он.
— Это я. Но мы, вроде, не знакомы. Откуда ты знаешь, что это я?
— Догадался, — усмехнулся Николай. — Когда по-настоящему любишь женщину, знаешь даже то, о чём она не говорит. Но тебе не понять.
— Да где уж мне, — кивнул Кирилл. — Тут ты прав.
— Как Вика?
— Жить будет. Долго и счастливо, с тобой.
— А тебе бы хотелось, чтобы с тобой? — казалось, Николай сдерживается из последних сил.
— Не думаю, что сейчас время и место для обсуждения моих желаний, — Кирилл ничуть не смущался. — Если ты уверен в себе и в своих чувствах, тебе меньше всего дела должно быть до меня и моих устремлений.
Коля всё же не выдержал, схватил Кирилла за отвороты белого халата. Костяшки пальцев Николая побелели от напряжения. Ворот халата затрещал. Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, и Кирилл видел, как бешенство в глазах Николая уступает место растерянности и боли.
— Чёрт с тобой, — устало сказал Николай и разжал руки. — Ты оказался там, где должен был находиться я. Спасибо тебе… за Вику.
— Не благодари, — Кирилл спокойно поправил халат, отряхнулся. — Никто не хочет учиться на чужих ошибках, каждому подавай свои. И всегда-то у нас найдутся вещи, которые внезапно важнее, чем человек, которого мы любим больше жизни. Карьера, работа, даже рыбалка… Вот такой вот парадокс. Или попадос, если угодно.
— Да пошёл ты, — беззлобно сказал Николай. — Не надейся, больше я Вику одну не оставлю.
— Посмотрим. Иди уже в палату, Вика тебя ждёт.
Кирилл кивнул и пошёл по коридору, а Николай взялся за ручку двери.
— Да, и вот ещё что, — вновь заговорил Григорьев, приостановившись. — Вике сказал, и тебе говорю: дачу в Столбово я продавать не собираюсь. Приезжал, приезжаю и буду приезжать.
Глава седьмая
Всё получилось так, как сказал Григорьев. В понедельник приехал профессор Снегирёв. Посмотрел Вику, поговорил с ней, изучил результаты её анализов и обследований, и Вику отпустили домой. Профессор оказался молодым (от силы лет пятидесяти) атлетичным блондином, а вовсе не старичком с седой бородкой и в пенсне, как представляла себе Вика.
Снегирёв, не стесняясь ни Коли, ни коллег по цеху, шутил и пытался флиртовать с Викой. В конце концов, Вика заметила даже, как Кирилл исподтишка показал своему учителю кулак.
Вплоть до выписки, Григорьев периодически заходил к Вике, слушал её, а также лично контролировал результаты всех ее анализов, давление, температуру и пульс. Вёл себя спокойно и по-деловому, личных бесед ни с Викой, ни с Колей больше себе не позволял.
Когда Вику выписали, Коля поспешил в магазин за цветами, тортом и шампанским для персонала, а к Вике в палату вошёл Кирилл.
— Ты же должен уже пить коньяк со своим учителем, — улыбнулась Вика, продолжая собирать вещи.
Вроде, её привезли в больницу прямо с реки, но за несколько дней Вика "обросла" различными вещами: Коля, родители и брат с женой приносили то одно, то другое.
— Этот бабник ждёт в машине. А я попрощаться зашёл, пока твоего мужа нет.
— Уезжаешь в Москву?
— Нет пока. Но не думаю, что у нас с тобой ещё будет возможность вот так запросто поболтать.
— И возможности не будет, и смысла особого нет, правда же, Кирилл? — поставив собранную сумку на стул, Вика открыто смотрела на Григорьева. — Ещё раз огромное спасибо тебе. Коньяк не предлагаю, знаю, что ты никогда не принимаешь подобные презенты от пациентов.
— Рад, что помнишь такие подробности.
Заиграл телефон Кирилла. Посмотрев на дисплей, Григорьев сбросил вызов.
— Снегирёв в нетерпении? — улыбнулась Вика.
— Он самый, — Кирилл подошёл вплотную к Вике. — Пора.
— Тогда прощай, — Вика смотрела на
