что он в той же комнате. Ее тушь потекла. Он редко видел Пейсли плачущей и не хотел, чтобы она страдала. Несмотря на их прошлое и непонятное настоящее, он не мог не заботиться о ней.
— Что случилось? — спросил он, проводя пальцами по ее влажным щекам. — Тебе больно?
Она покачала головой:
— Нет, я просто злюсь.
Плач от злости. Нечто подобное Лукас вытерпит, хотя он предпочитает, чтобы Пейсли вообще не плакала.
— Что произошло? — поинтересовался он, проводя ее в гостиную.
— Одна невеста попросила дорогущее платье, а потом отказалась от него, и я терплю убытки. — Она закрыла лицо руками и всхлипнула. — Мне надо было потребовать оплату в полном объеме до того, как я заказала такое экстравагантное платье, но я взяла с нее только двадцать процентов залога. Свадьбу отменили, а она говорит, что ей сейчас не до платья. Она отказывается платить остаток.
Лукас слушал ее, усаживая на диван рядом с собой. И сжал ее руку в знак поддержки.
— Общение шло по электронной почте, заметь, — продолжала она. — Каждый мой звонок оставался без ответа, а сообщения игнорировались. Сегодня после закрытия бутика я обзвонила подружек невесты, которые тоже заказывали у меня платья, но ни одна из них мне не помогла. Хорошо, что они полностью оплатили свои заказы. Видимо, жених выбрал одну из подружек невесты, поэтому они все перессорились.
Лукас снова рассердился, потому что, спасая свой бизнес, Пейсли не обратилась к нему за помощью. Однако он не может винить ее за это. Хотя этот брак основан на мести и шантаже, это не означает, что Лукас бессердечный. Когда‑то Пейсли была ему небезразлична. Вот и теперь он заботится о ней, но совершенно по‑другому.
Теперь у него открыты глаза и закрыто сердце. Он хорошо знает, что делает.
Но он поклялся помочь ей с бизнесом и не собирался сидеть сложа руки.
— Дай мне всю имеющуюся у тебя информацию, — сказал он.
Пейсли резко посмотрела на него и нахмурилась:
— Зачем? Это не твое дело. — Она высвободила руку из его пальцев. — Я не прошу у тебя помощи. Я просто рассказала тебе все это, чтобы объяснить, почему я плачу. Я всегда плачу, когда злюсь.
— Я помню, — тихо ответил он, вспомнив тот момент, когда у Пейсли украли сумочку в кинотеатре. Она разрыдалась, потому что в сумочке был ее любимый блеск для губ. — Но я предлагаю помощь, потому что обещал тебе помогать. Я не позволю, чтобы твой бизнес подвергался финансовому риску. Я уверен, что та женщина, заказавшая у тебя платье, подписала контракт, поэтому она несет ответственность. Если хочешь, ты можешь подать на нее в суд. Получив угрозу, она испугается и все заплатит.
Пейсли вытерла под глазами и встала:
— Ты помогаешь мне справиться с финансовым ударом, который я получила по схеме Понци, а не только от брошенных невест.
Она подошла к окну во всю стену и скрестила руки на груди, глядя на город. Лукас остался на диване, наблюдая за ней через всю комнату. Ему стало не по себе.
Эмоции, которые он испытывал к Пейсли в прошлом, остались. Их отношения не могли закончиться так быстро. Но это не означает, что он снова позволит себе влюбиться в нее. Хотя Пейсли не заслужила того, что с ней произошло. Он не собирался бездействовать и наблюдать, как рушится ее бизнес. И она, и Лукас стремились быть лучшими в своем деле.
Она всегда хотела иметь свадебный бутик. И мечтала об их свадьбе, когда они встречались. Раньше он покупал ей кучи свадебных журналов, и она часами их разглядывала.
— Я просто хочу, чтобы она заплатила за платье, — наконец сказала Пейсли, поворачиваясь к нему лицом. — Я назову тебе ее имя и дам контракт, который она подписала, заказывая платья. Пригрози ей подать в суд только в случае необходимости. Я просто хочу вернуть свои тридцать пять тысяч долларов.
Лукас вздрогнул:
— Это стоимость платья? Из чего оно сшито? Из золотых пластин?
Пейсли перебросила волосы через плечо и закатила глаза:
— Оно сшито вручную в Италии и вышито бисером. Дизайнер Белла очень популярна среди знаменитостей, и ее платья покупает только избранная клиентура.
— И поэтому ты нацепила на себя клочки кружева?
Пейсли прищурилась:
— Не думай, что мне не приходило в голову прислать тебе гигантский счет за платье от Беллы. Она мой любимый дизайнер, но я решила тебя позлить по другой причине.
Лукас поднялся и медленно подошел к ней. Она не сводила с него глаз.
— Ты хотела довести меня до белого каления? — спросил он, приближаясь к ней.
— Точно. — Она вздернула подбородок и улыбнулась. — Не притворяйся, будто тебе неприятно меня видеть. Я хорошо изучила тебя, Лукас. Времена изменились, но ты по‑прежнему во власти желания.
Он обнял ее за талию и притянул к себе:
— Мои желания к тебе всегда были опасными, конфетка. Ты точно знаешь, как на меня воздействовать, чтобы я хотел тебя даже тогда, когда ты далеко.
Выгнув брови, она уставилась на его губы.
— Мне сегодня тебя не хватало, — произнес он и тут же упрекнул себя за несдержанность.
— Ты имеешь в виду, что мне следовало тебе позвонить? — спросила она. — Ты опять в плену своих предрассудков?
— Я не это планировал сказать. — Когда она снова посмотрела на него, он уточнил: — Ладно, я планировал сказать именно это. Но почему я не могу захотеть узнать, что происходит с моей женой?
Она вздрогнула в его объятиях, и он задался вопросом, отчего это произошло: от злости или от возбуждения.
— Разве условия нашего брака это подразумевают? — спросила она, вглядываясь в его лицо. — Разве мы должны докладывать друг другу, куда идем, или обсуждать меню на ужин, или список продуктов, которые надо купить? У меня сложилось другое мнение.
Лукас стиснул зубы и поиграл пальцами с кончиками ее волос. Он смотрел на ее пряди и взвешивал свои следующие слова. Каждый раз, когда Пейсли заговаривала о браке, Лукас чувствовал себя старомодным влюбленным мужем. И черт побери, она была права.
Но любовь недопустима. Им надо установить хоть какие‑то границы в их отношениях.
— Может, нам стоит обсудить, чего каждый из нас ждет от этого брака? — заявил он, откидывая волосы ей на спину и проводя рукой по ее длинной шее. — Помимо того, что я спасаю свой бизнес и узнаю о Стерлинге.
— О, значит, о ребенке речь не идет?
Услышав ее насмешливый тон, он прикусил внутреннюю часть щеки и посмотрел Пейсли в глаза:
— Нет, на самом деле это не так. Но я думал,
