Да есть ли он, этот талант? – думала Джина, глядя на удаляющегося Питера. Ей просто нравится петь. Она готова признать, что ей льстит успех, аплодисменты публики. Ей приятно доставлять людям удовольствие.
Но при этом она отдает себе отчет в том, как много нужно трудиться, чтобы заниматься вокалом профессионально. Насколько ей известно, в артистическом мире провалы случаются чаще, чем взлеты. А если Питер Оуэн и поможет ей сделать первые шаги, не захочет ли он получить от нее что-то взамен?
Вот он отъезжает от ее дома. Эта белая спортивная машина – несомненный символ успеха. Но счастлив ли он? За его спиной два развода – Джина тряхнула головой и вошла в дом. Позади остался день, столь богатый событиями, что в это трудно поверить. Возможно, она бы с большим интересом выслушала Питера Оуэна, не появись в ее жизни Алекс Кинг. Вероятность развития отношений с ним для нее важнее всего на свете. Если он захочет быть с ней, невозможно, чтобы она оказалась занята чем-то другим.
Марко заснул в своем креслице перед экраном. Глядя на него, Джина явственно видела перед собой Анджело.
Ребенок заслуживает того, чтобы у него был отец.
А ей нужен муж.
Может быть, Алекс Кинг и есть тот человек, который подарит им любовь и заботу, которых они были лишены?
Или она строит воздушные замки?
Алекс нашел Джину на кухне.
– Надо надеяться, герой одолел всех своих врагов? – с шутливым беспокойством спросила она.
Он улыбнулся: чтение сказки вслух доставило ему огромное удовольствие.
– Не то слово, сокрушил. И нашел себе замечательную жену. А Марко хочет поцеловать тебя на ночь.
Джина засмеялась.
– Спасибо, Алекс. Насколько я успела услышать, ты читал просто великолепно.
А он подумал, как замечательно и сексуально выглядит она в бледно-желтой облегающей блузе, которая подчеркивает прелесть большой упругой груди. Длинная юбка не то чтобы прозрачна, но сквозь нее можно разглядеть очертания ее стройных ног.
Она указала ему на табуретку.
– Все готово. Открой вино, пока я схожу к Марко.
– Будет сделано.
Ему захотелось сразу же обнять Джину и поцеловать, но он заставил себя удовлетвориться созерцанием ее полных бедер и серебристых сандалий на открытых ступнях.
Штопор уже лежал рядом с бутылкой «каберне-совиньона», вина, которое прекрасно сочетается со многими итальянскими блюдами. Конечно, Алекс мог лишь предполагать, что Джина приготовит на ужин что-нибудь итальянское; но национальные пристрастия обычно бывают сильны, хотя и Джина, и он сам – по рождению австралийцы.
Он откупорил бутылку и отнес ее в гостиную, чтобы наполнить бокалы. Его удивило, как тщательно подготовилась Джина: красивые салфетки, сверкающие приборы, фарфор, ароматические свечи, художественно составленный букет из листьев тропических растений и орхидей, что напомнило ему о том, что она работает в цветочном магазине.
И, увы, поет.
От этой мысли Алекс сразу же попытался избавиться. Нужно быть последним негодяем, чтобы пожелать лишить ее столь божественного голоса. Но ему не нравится, что к таланту Джины присасываются такие пиявки, как Питер Оуэн. И потом… не хочется, чтобы она постоянно была занята концертами и гастролями. Это, наверное, эгоистичное желание, но себя не перебороть. Хотя, с другой стороны, такой редкостный дар должен быть востребован. Однако если она изберет своим партнером Питера Оуэна…
Джина скользнула в комнату с двумя салатницами в руках.
– Ты готов садиться за стол?
Он не мог не улыбнуться, увидев ее сияющее лицо.
Ужин обернулся целым пиром: превосходная лазанья с баклажанами и грибами, приготовленная Джиной по особому рецепту, отменные салаты, вино, а главное – общество самой Джины. Несомненно, теперь она понимает, что им движет серьезное чувство, а не простое физическое вожделение. Хотя и присутствие сексуальности в их общении невозможно отрицать.
Янтарные глаза Джины напоминали в этот вечер теплые капли жидкого золота. Рот ее приоткрылся, губы слегка подрагивали. Внезапно она судорожно вздохнула, опустила глаза и потянулась к чашке Алекса, словно ей было невмоготу сидеть неподвижно.
– Еще кофе?
– Нет!
Алекс вскочил, перехватил руку Джины и заставил поднять голову. Она вопросительно посмотрела на него, ожидая, видимо, получить те же ответы, на которые надеялся он сам. Он обнял ее и притянул к себе.
Сердце Джины, словно барабан, выбивало яростное «Да!».
При первом же поцелуе рухнули все барьеры. Бикфордов шнур страсти был подожжен.
Она с трудом оторвалась от его губ.
– Не здесь, Алекс, – выдохнула она.
– Джина… – умоляюще простонал он.
– Я чувствую то же самое… – Она прикоснулась ладонью к его щеке. – Идем со мной.
Когда они оказались в темной комнате, Джина включила ночник, разделась и, обнаженная, встала перед кроватью. В приглушенном свете ночника она казалась ему языческой богиней – гордой и завораживающе Прекрасной.
Алекс положил руки на ее талию, шагнул к ней, и ее темные соски коснулись его груди. Ближе, еще ближе, так, чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце.
А в блеске ее глаз он читал, как сладостно ей отдаваться ему!
– Алекс… – Она погрузила пальцы в его волосы и слегка откинулась, чтобы плотнее прижаться к его бедрам. – Я хочу тебя… Сейчас…
А потом настали изумительные минуты, когда они стали единым целым, и он вдыхал аромат ее шелковистых волос, а ее ласковые руки и ноги обвивали его.
Чего же большего может пожелать мужчина?
Она подарила ему самое совершенное счастье, которое нельзя сравнить ни с чем.
– Алекс, ты удивительный, – прошептала она, когда они уже спокойно лежали рядом. – Спасибо… за то, что ты такой щедрый в любви.
Щедрый?
Он улыбнулся.
– Нет, это ты удивительная. Из этого следует, что мы с тобой подходим друг другу.
Ироническая улыбка тронула ее губы.
– В постели.
– Ну, я не стал бы все сводить к постели. Если эта лазанья не обманывает меня насчет твоего кулинарного искусства, я готов в любое время обедать или ужинать с тобой.
Джина благодарно улыбнулась в ответ.
– Я так рада, что тебе понравилось.
– Мне нравится все, что касается тебя.
Она слегка качнула головой, словно не вполне ему поверила.
– Я не очень умелая… в светском этикете.
Неужели она подумала о поверхностной утонченности Мишель?
– Такое умение часто переоценивают. Мне с тобой хорошо, Джина. В тебе нет фальши.
Она помрачнела, и Алекс тут же пожалел о том, что у него вырвались эти последние слова. Горькая нотка. И тут же другая мысль, от которой сразу стало кисло во рту: Питер Оуэн.
– Я надеюсь, ты понимаешь, что Питер Оуэн только использует женщин. Боюсь, как бы он не причинил тебе вреда.
Складка над переносицей Джины сделалась глубже.
– Что ты имеешь в виду?
Алекс сознавал, что в нем взыграл инстинкт ревнивого собственника.
– Я встревожился, когда в воскресенье он запросто явился к тебе.
– Алекс, поверь, я не ждала его.
– Нет, ты не обязана мне отвечать. Я знаю, он умеет быть обаятельным.
– Здесь не было ничего личного, – серьезно сказала Джина. – Он приехал поговорить о работе. Задумал какие-то новые программы.
И снова Алекс не удержался от вопроса:
– Тебе хотелось бы опять поработать с ним?
– Не знаю. Я попросила его отложить разговор. Мы договорились с Питером встретиться завтра после работы. Надеюсь, ничего плохого в этом нет.
– Абсолютно ничего.
Сам Алекс не был вполне в этом уверен. У Питера Оуэна нет ни капли совести. Хотя, возможно, он не станет заходить дальше, чем нужно, если его профессиональные интересы будут удовлетворены. Особенно если Джина даст ему понять, что не будет рада его домогательствам.
– Джина, если он станет предлагать тебе договор, убедись, что условия честные. Ты можешь стать для него локомотивом, так что не советую тебе недооценивать себя.
Джина неуверенно хихикнула.
– Но он же все-таки профессионал, а я только любитель…
– У тебя изумительный голос. Лично я готов слушать, как ты поешь, в любое время дня и ночи.
– Спасибо, но…
– Никаких «но». – Он заглянул ей в глаза, как будто внушая ей, что она немалого стоит. – Когда вы с ним пели в субботу, звездой была ты.
– Алекс, ты просто пристрастен.
– Спроси мою бабушку. Я хочу сказать только одно: не торопись с решениями.
– Хорошо. Но ты действительно считаешь, что мне стоит стать профессиональной певицей?
– Только в том случае, если ты сделаешь такой выбор сама. Тебе лучше знать, к чему у тебя лежит душа.
Она не ответила. Ее взгляд как будто бы просил его сказать что-нибудь еще. Но что он может тут сказать? Что ему хочется вычеркнуть Питера Оуэна не только из ее жизни, но и из памяти?
Джина… – с нежностью произнес про себя Алекс. Она возбуждает в нем столько разнообразных чувств… Он не мог даже предположить, что такое возможно. Ему не хотелось покидать ее, но время идет, завтра будний день, и утром им обоим предстоит идти на работу.
