— Мы можем оторочить платье лиловой лентой вместо пурпурной, черной или серой. Оно будет выглядеть изысканно, элегантно и… как это вы говорите? Совсем чуть-чуть соблазнительно. — Последнее слово мадам промурлыкала, и оно сделалось свистящим и чувственным, как скользкая ткань. Ее пышная грудь раздулась от гордости, когда клиентка улыбнулась своему отражению и опустила ресницы, пряча блеск глаз. Мадам хмыкнула, поняв, что покупка состоялась.
В животе Изабель порхали бабочки. Какое дерзкое решение! Да что на нее в последнее время нашло? Сначала Блэквуд, теперь шелк. Ткань мягко ласкала кожу, согревая, как может согреть только любовник. И что скажет Онория? Изабель огляделась.
Леди Каролина Грейвз, молодая замужняя женщина примерно ее возраста, примеряла муслиновое платье для прогулок и симпатичный светло-зеленый жакет к нему. Одна помощница подкалывала и подворачивала, а вторая показывала шелка и атлас, целую дюжину ярких, вызывающих оттенков, и ни одного пастельного. Изабель увидела, как девушки раскатали рулон роскошного лилового шелка, и леди Каролина заказала из него платье с нижней юбкой из розового атласа.
Никто не замечал Изабель среди рулонов черных и серых тканей, никто не знал, что вчера вечером она вышла из тени и поняла, как чудесно чувствовать себя привлекательной. Она снова взглянула на муаровый шелк у себя на плече. Чистая правда: если на него просто смотреть, он кажется обычным синим, но стоило ей шевельнуться или вздохнуть, шелк начинал переливаться.
— Да, сшейте мне платье из этого муарового шелка, — услышала Изабель собственный голос, обращаясь к модистке. — Только оторочка пусть будет не лиловая, а синяя, — добавила она, заставляя себя проявить хоть какое-то благоразумие. Изабель вздернула подбородок и посмотрела модистке в глаза. — И еще мне нужны ночные рубашки.
— Как обычно, с кружевом? — Модистка выложила рулон розового шелка, такого тонкого и прозрачного, будто дымка.
Изабель искоса глянула на оживленную леди Каролину и представила ее в постели, одетую в такой же шелк, и ее лорда-мужа, быстро приближающегося к кровати куда более целеустремленно и мужественно, чем когда-либо Роберт.
Но в ее воображении лицо, освещенное пламенем свечей, принадлежало Блэквуду.
— Да, — выдохнула Изабель, отгоняя мысли подальше от Блэквуда и постели. — Но в счете вы укажете это, как толстую фланель?
Модистка заговорщицки улыбнулась:
— Конечно, миледи, как всегда.
Мысли о том, что Чарлз и Онория понятия не имеют о ее маленьком секрете, единственном удовольствии, которое она себе позволяет, поглотили Изабель, пока она шагала по Гайд-парку на встречу с сыном.
Она же имеет право на одну тайну, верно?
Какой может быть вред от того, что она носит шелковое белье, а не льняное и шерстяное? Изабель опять захотелось замурлыкать какую-нибудь мелодию. Она оглянулась, проверяя, не наблюдают ли за ней Онория, Чарлз или Джейн Кирк, но никто не смотрел в ее сторону. Никто и никогда не обращает внимания на простушку Изабель Мейтленд. На всякий случай она все равно спрятала улыбку под полями строгой шляпки. Да что в нее в самом деле вселилось? Впрочем, Изабель знала ответ.
Блэквуд. Еще одна ее тайна.
У пруда Изабель обнаружила Робина с еще одним мальчиком его лет, которого она не знала. Темная голова мальчика склонилась к рыжим кудряшкам Робина; прутиками они отталкивали от берега игрушечный парусник. Няня, безмятежно улыбаясь, смотрела на них с тенистой скамейки. Рядом с ней лежал нетронутый мешочек с хлебными корками.
Вместо того чтобы толкаться, как обычно, у берега, утки настороженно отплыли на середину пруда, не зная точно, чего ожидать от затесавшегося в стаю кораблика. Они смотрели на него, словно ожидали, что на суденышке внезапно поднимется «Веселый Роджер» и начнется стрельба.
— Привет, Робби, — улыбнулась Изабель, присаживаясь на корточки рядом с сыном и его приятелем.
— Мама, это Джеймс, — радостно заявил он.
Мальчик посмотрел на Изабель серьезными серыми глазами.
— Как поживаете, мэм? — Он поднялся и поклонился Изабель. Робин заулыбался и передразнил мальчика.
— Я вижу, ты запомнил, как полагается здороваться с леди, Джейми. Я горжусь тобой, — произнес приятный голос. Изабель повернулась и увидела хорошо одетую, улыбающуюся ей женщину. — Дед научил его, что нужно вежливо кланяться, даже если жакет разорван, а коленки в грязи.
Изабель снова глянула на мальчика. Он и в самом деле испачкался, но не сильнее, чем Робин. В груди мгновенно вспыхнула паника. Что скажет Онория? Нужно будет провести его через заднюю дверь, подняться наверх и немедленно искупать. Она хотела взять Робина за руку, но почувствовала, как кто-то вежливо пожимает ей пальцы.
— Я Марианна де Корси, графиня Уэстлейк, а этот грязнущий негодяй — мой сын Джеймс, виконт Хэллиуэлл.
— Изабель Мейтленд, графиня Эшдаун, а это Робин, граф Эшдаун и, судя по всему, первый лейтенант флотилии уток.
Марианна Уэстлейк рассмеялась.
— Я просто в восторге, что мы сегодня встретили тут Робина. Отец Джейми обещал к нам присоединиться, но похоже, он опаздывает. Робин оказался замечательным приятелем.
— Робину не часто удается поиграть с другими мальчиками его возраста, — произнесла Изабель.
Робин потянул ее за рукав.
— Мама, можно, мы возьмем хлеб? Мы будем играть, как будто утки — это флот Наполеона, а кораблик Джеймса — флагманское судно адмирала Нельсона.
Изабель не могла ему отказать.
— Но всего несколько минут. Нам пора идти. И осторожнее у воды.
— Дома, в имении, у Джеймса есть с кем играть, а в Лондоне никого нет, — сказала Марианна. — Он провел в городе всего один день и сразу заскучал. Сегодня я привела его сюда, потому что моя двоюродная бабушка пообещала запереться в своей гардеробной от шума. Она не привыкла к детям. Думаю, вам с Робином все это знакомо.
Изабель уставилась на нее. Если Робин шумел, Онория сначала требовала задать ему сильную порку, потом наступал черед долгой нотации от Чарлза и дополнительные уроки. Изабель перевела взгляд на Джеймса. Тот подбадривал отважный маленький кораблик, пробиравшийся сквозь вражескую флотилию уток, а попросту сказать — орал во все горло. Робин наблюдал молча. Сердце Изабель снова сильно сжалось. Бедный ее малыш. Она изо всех сил старалась хоть как-то скрасить его детство, но Роберт связал ей руки. Когда дело касалось Робина, слово Онории было законом.
— Не совсем, — отозвалась Изабель.
— Ну, им весело вместе. Пусть няни за ними присматривают, а мы с вами могли бы прогуляться по берегу, — предложила Марианна. — День такой чудесный, и я рада, что выбралась из дома. Моя сестра приехала в город на свой дебют, и я в течение трех месяцев не имела ни единой минуты, помогала с организацией. Дед требовал, чтобы ему подробно сообщали обо всех мелочах, вплоть до последнего подсвечника. А когда он закончил с организацией первого бала Миранды, двоюродная бабушка принялась за ее гардероб. Я уже пожалела, что не осталась в деревне.
