— Я… я не знаю, — замялся он. — Я могу понадобиться мсье.
— Глупости, — резко фыркнула девушка. — Мой отец — врач, и я кое-что смыслю в медицине. Во всяком случае, первую помощь оказать смогу, да и вряд ли случится что-то серьезное.
— Хорошо, — неохотно согласился Жозе. — Я пойду, но только чтобы сказать, что не могу остаться. Через полчаса вернусь.
— Не торопись, посиди с братом, — весело засмеялась Джулия. — Я не собираюсь красть семейное серебро.
— Извините меня, мисс, если дал повод подумать, что подозреваю вас в чем-то непристойном. Я очень беспокоюсь за мсье и не хочу оставлять его одного.
— Он и не останется один, — уверила она и, призывая на помощь все свои ораторские способности и обаяние, добавила: — А вам нужно отдохнуть, а то, того гляди, вы тоже заболеете.
— Хорошо, я подумаю, — медленно проговорил Жозе и, взяв плащ, вышел.
Оставшись одна, Джулия довольно улыбнулась. Как приятно почувствовать себя хозяйкой такого великолепного жилья, хотя бы ненадолго. Она расслабленно растянулась на диване с томиком Флеминга и принялась читать. Впервые за последние несколько дней ей было хорошо и уютно. И как-то спокойно оттого, что Мануэль был рядом.
Она, должно быть, задремала и проснулась лишь от оглушительного звонка и нетерпеливого стука во входную дверь. Поспешно соскочив с дивана, босая, она бросилась открывать, естественно ожидая увидеть на пороге Жозе и никого другого. Каково же было ее удивление, когда в проеме появилась маленькая хрупкая женская фигурка в ореоле огненно-золотых волос. Огромные темные глаза лучились колдовским светом. Испанские глаза! Она внезапно вспомнила слова Пола. Это не кто иной, как Долорес Арривера! Если Джулия была потрясена ее появлением, то Долорес и подавно. На мгновение танцовщица опешила, молча поедая презрительным взглядом всклокоченное создание перед собой, затем, слегка оттолкнув Джулию, прошла в комнату.
— Мануэль! — позвала она. — Где Мануэль?
— В постели. Он болен.
Джулии не понравилось, как робко и беззащитно прозвучал ее голос, впрочем, Долорес, похоже, не ожидала ничего другого.
— Мануэль? Болен? — смело направляясь к дверям спальни и снимая на ходу пальто, переспросила она.
В холле было несколько дверей, и Джулии не понравилось, как безошибочно гостья определила ту самую, за которой лежал Мануэль. Что может служить лучшим доказательством того, что эта женщина бывала там не однажды? Сердце девушки болезненно сжалось.
— Пожалуйста! — жалобно воскликнула она. — Не ходите туда. Он спит. Не будите его! Я… я лежала на диване. Должно быть, тоже задремала.
Уже держась за ручку двери, Долорес остановилась:
— Кто вы такая?
— Джулия Кеннеди. А вы мисс Арривера?
— Это Мануэль рассказал вам обо мне?
— Нет, я вас знаю.
Долорес улыбнулась, однако ее улыбку нельзя было назвать довольной.
— Итак, что вы здесь делаете? — Она отошла от двери и теперь стояла в нескольких шагах от Джулии. Ее высокий голос насквозь пронизывал несчастную девушку. — Вы его сиделка?
— Нет. Жозе ненадолго отошел, вот я и согласилась подежурить вместо него.
— Вот как? Значит, вы подружка Жозе? — Долорес Арривера свирепо надвигалась на девушку.
Джулия покраснела, поспешно опуская глаза. У нее не было ни малейшего желания пререкаться с разгневанной женщиной.
— Можно сказать, что да, — кротко согласилась она и уже более уверенно добавила: — Если хотите увидеть Мануэля, приходите лучше завтра.
— Вы так думаете?
Долорес подошла еще ближе, и Джулия почувствовала сильный запах ее духов. У них был тяжелый, дурманящий аромат. «Женщина действительно совершенна», — тоскливо подумала Джулия. Легкая, как пух, словно воздушная, с крошечными руками и ногами и в то же время страстная и горячая, как цыганская кровь, текущая в ее венах.
Дверь спальни внезапно распахнулась, и на пороге появился Мануэль, небрежно завернутый в темно-синий шелковый халат. Едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, он растирал виски подушечками пальцев:
— Бог мой, Долорес, как ты шумишь! Джулия! Что ты здесь делаешь?
Не давая мужчине опомниться, танцовщица бросилась ему на шею, покровительственно приговаривая:
— Мой бедненький, несчастненький, ты заболел. Почему ты не позвал свою Долорес? Я бы примчалась.
Поверх ее головы Мануэль продолжал смотреть на Джулию, и хотя его глаза немного потускнели от болезни, она могла поклясться, что он был рад ее видеть.
— Долорес, прошу тебя! — Он грубо оттолкнул ее. — Где Жозе?
— Он ушел к двоюродному брату, — ответила Джулия. — Я обещала, что дождусь его возвращения.
— Как видишь, дорогуша, твое присутствие теперь не обязательно. — Долорес гневно сверкнула глазами. — Я здесь и позабочусь о моем бедном Мануэле.
— Нет, Долорес, уйдешь ты. — Он все еще пытался избавиться от ее навязчивых объятий. — Почему ты вообще пришла? Между нами все кончено.
От этих слов у Джулии мурашки побежали по телу. Если он позволит себе и с ней так разговаривать, она просто умрет от унижения и стыда. Но Долорес, по-видимому, привыкла к подобному обращению. Она даже глазом не моргнула.
— Ты все еще сердишься? Как нехорошо! — пытаясь отшутиться, игриво проворковала она, но под его холодным взглядом проворно отступила к двери. — Ухожу, ухожу. Но я еще вернусь сюда, да?
Долорес не сдавалась, и это окончательно разозлило Мануэля.
— Вон! — из последних сил рявкнул он и еще больше облокотился на притолоку.
Долорес испуганно выскочила в коридор, зло хлопнув напоследок дверью. А Джулия подсознательно направилась к больному мужчине, подставляя ему плечо.
— Вы должны лечь в постель. Вам нельзя вставать.
— Я не умирающий больной, — сухо огрызнулся он, но в то же время сильнее навалился на нее, пока они медленно ковыляли к кровати. Простыни смялись, и девушка усадила его в кресло:
— Я только поправлю постель. Вам будет намного удобнее.
Мужчина не возражал, правда, до тех пор, пока она не подошла снова, предлагая снимать халат и ложиться.
— Не думаю, что мне стоит это делать, — подчеркнуто медленно произнес он, и девушка залилась краской до самых кончиков ушей.
Теперь понятно, почему Жозе не позволил ей менять простыни. «Халат надет на голое тело», — догадалась она.
— В любом случае вам нужно лечь. Жозе обещал не задерживаться.
Мануэль послушно скользнул под одеяло.
— Хотите чего-нибудь? — вспоминая свои обязанности, вежливо спросила Джулия.
— Тебя.
Его голос охрип, и девушка почувствовала, что отрывается от земли и стремительно летит на кровать. Мягкие, немного медлительные губы ласкали ее рот. Прежние чувства нахлынули на нее жаркой волной, почти сметая и здравый смысл, и силу воли. Только Мануэль вызывал в ней ответную страсть, только его твердые, требовательные губы, только его поцелуи. Они же и побудили Джулию к действию. Она вздрогнула и отстранилась, впрочем, без видимого энтузиазма.
