— И что же ты им не помахала? Они б увидели тебя, если бы ты вышла. Я думал, ты попытаешься это сделать.
— Я действительно подумала об этом, — призналась Кэтрин, — но вовремя вспомнила, что, поступив так, выдам тебя. И решила, что обязана отказаться от этой затеи.
Брук молча выслушал девушку, не удостоив ее каким-либо ответом.
— Зачем ты выходил из жилища в пургу?
— Нам нужна дополнительная пища.
— Так ты сделал это из-за меня?
— Чем больше метет, тем труднее охотиться. Так что ждать больше я не мог. — Брук вытер лицо рукавом.
— Брук, но существует простое решение этой дилеммы. Если я уйду, тебе не придется заботиться о дополнительной еде на зиму.
— Теперь уже слишком поздно, Кэтрин.
— Почему, Брук?
— Снег слишком глубокий, к тому же снова приближается пурга. Я сам с трудом вернулся домой. Последнюю милю я уже не тащил оленя, а волок его за собой.
Кэтрин перевела взгляд на тушу животного и снова на Брука.
— Но ведь здесь я все равно не могу оставаться.
— Если ты попытаешься спуститься с гор сейчас, то неминуемо погибнешь. Ты слишком слаба. А к тому времени, как ты восстановишь силы, снег будет уже слишком глубоким.
В ее лице появилось недоверие.
— Я тебе не верю.
Он не ответил ей на это.
— По-моему, ты не говоришь мне правды, а просто хочешь, чтобы я осталась здесь.
И снова молчание.
— Я ведь не твоя пленница, Брук. Ты не имеешь права держать меня здесь.
Не обращая на девушку внимания, Брук прошел в боковую нишу и принес оттуда еды. Поев, он сел возле огня, по-прежнему полностью ее игнорируя.
Кэтрин была вне себя от ярости. Всего лишь несколько часов назад она жалела о том, что невольно вмешалась в его жизнь, а теперь он вмешивается в ее! Однако она понимала, что спорить сейчас бессмысленно. Прежде всего она должна выяснить, чего же именно он хочет.
Брук казался ей совершенно обессиленным, и Кэтрин, почувствовав свою вину, принесла ему воды. Брук с удивлением воспринял ее душевное благородство, но ничего не сказал, а только молча опустошил кружку. И больше всего удивился себе: его еще трогало ненавязчивое внимание со стороны. Ухватиться, что ли, за «Природу» Эмерсона…
Прошло с четверть часа, прежде чем Брук заговорил.
— Я ходил к лагерю. Тела Килмана там не оказалось. Снег замел все следы, так что я не знаю, ушел ли он сам, или его увезли. Но то, что они о нем знают, — несомненно.
— Они найдут пещеру?
— Нет, если только мы сами этого не захотим. Теперь они могут добраться сюда только по воздуху.
Кэтрин почувствовала, что в ней поднимается волна страха. До сих пор он действительно не обнаруживал беспокоящего ее интереса к себе, но можно ли рассчитывать на это и дальше?
Она легла на тюфяк и, приподнявшись на локте, стала смотреть на языки пламени. Брук молча сидел у огня, и по его виду нельзя было угадать, что у него на уме.
— В твое отсутствие я слегка обследовала пещеру, и должна сказать, что у тебя есть почти все, необходимое в доме.
Брук кивнул, но выражение его лица не изменилось.
— Где ты все это достал? Стащил откуда-нибудь?
— Неважно.
— Килман намекал, что кто-то снабжает тебя необходимыми вещами.
— Он ни черта в этом не смыслит.
— Так он не прав?
— Разве это так важно?
Кэтрин не понравилась его скрытность.
— Как жаль, что ты совсем не доверяешь мне. Я просто стараюсь завязать вежливый разговор. Люди так часто поступают, знаешь ли.
— Мы не на вечеринке, — сухо ответил он.
— Это уж точно. — Слушай, а кто такой Пол Диспейн? — спросила Кэтрин, решившая разговорить Брука во что бы то ни стало.
Глаза его блеснули.
— Откуда ты знаешь про Пола?
Кэтрин тут же поняла, что любопытство ввергло ее в новую беду. Но лгать было бессмысленно, и она призналась.
— Так получилось — я видела твои книги.
— Ты хочешь сказать, что рылась в них? — почти закричал он.
— Я не хотела, поверь — просто полюбопытничала, — ответила встревоженная девушка.
— Не проявляй любопытства, когда дело касается моих вещей! Понятно?
Его вспышка гнева была столь неожиданной, что на мгновение она потеряла дар речи. Пока она тщетно пыталась найти слова извинения, из глаз ее брызнули слезы. Не желая делать его свидетелем своих слез, она отвернулась к огню.
Затяжное тяжкое молчание угнетало. Наконец она повернулась к Бруку. Он был неподвижен, как здешние индейские изваяния.
— А мои фотографии ты тоже видела? Кэтрин не могла лгать ему.
— Да.
Она ожидала от него новой вспышки гнева, но ее не последовало, и снова молчание — долгое, непереносимое.
Наконец он выдохнул:
— Я очень устал. И должен поспать. Оставайся здесь, а я пойду в другое место.
Под сводом скалы он остановился.
— Извини, что орал на тебя, Кэт, — сказал он и исчез в темной нише.
После ухода Брука Кэтрин чувствовала себя слишком возбужденной для того, чтобы спать. Снова и снова проигрывала она в мыслях случившееся. Все шло как-то не так. Ей никак не удавалось разговорить его. Со временем ей, может, это и удастся, но время было не на ее стороне. За ними охотились, со всех сторон подступали снега. В таких условиях даже выжить было непросто. А Брук и сам по себе был непредсказуем и своим неуловимым настроением подчас ставил ее в тупик.
Слава Богу, повторяла она, что он хоть не из тех озабоченных сексом, вопреки пророчествам Килмана. Ему присуще некое врожденное благородство. Мало того, что он спас ей жизнь, так он еще и поставил ее на ноги. Как же ей хотелось восхищаться им, а это было так непросто из-за его непостижимого поведения.
Сколько же в нем всего намешано — одновременно и человек, и дикий зверь! Но с самого начала Кэтрин симпатизировала ему, не понимая — почему.
Кэтрин всмотрелась туда, где в углублении пещеры мылся Брук. Его нагота и нервировала, и смущала ее. В нем не было ничего от чудовища. Напротив, сложен он был великолепно. Этакий Адонис, изгнанный в подземелье.
В девушке нарождались чувства, к которым она не была готова. Как женщине вести себя с человеком, который и манит, и отталкивает ее?
По-видимому, Брук думал, что она останется с ним на всю зиму. Но не может же она жить с мужчиной три или четыре месяца и вести себя так, будто заехала к нему в гости на пару дней? Между ними обязательно что-то должно произойти, и Кэтрин не знала, как с этим справиться.
Когда она наконец заснула, ей приснилось, что кто-то гонится за ней. Самое удивительное, что во сне в роли ее мучителя выступил не Джеффри Килман, сопровождаемый стаей борзых, а какое-то другое существо, обволакивающее ее своей опасной нежностью.
