Диллон был ошарашен.
– Это кто тебе рассказал?
– Разумеется, Гриффин. Помимо всего прочего.
– Чего прочего?
Тея с трудом сдерживала улыбку. Невероятно, но Диллон не в восторге оттого, что ей известно о его подвигах. Тея выразительно подняла брови – мол, знаю-знаю все твои грешки, но вслух произнесла:
– О таких вещах не говорят в присутствии детей!
– Нет уж, скажи, что ты еще знаешь? – настаивал он.
– Например, о скрипачке из шотландского национального оркестра. И о француженке, что приехала сюда наблюдать за птицами. Пожалуй, забыла, на каком острове это было. Знаю только, что ужасно веселая история!
– Вот это да! – растерянно пробормотал Диллон, и Тея оторвала глаза от бутылочки с молочной смесью, которую наливала для Кэтлин. – Значит, не зря меня называют Великим Силки, – произнес он наконец.
– Это точно, – согласилась она без особого энтузиазма. – Ничуть не сомневаюсь.
Тея поставила бутылочку в миску с горячей водой, чтобы подогреть.
– Можно я покормлю Кэти? – спросил Диллон.
– Ты хоть умеешь?
– Я тебе уже сказал, Тея, что моя мать работала няней, а я сам – старший из шести детей! И пожалуйста, не смотри на меня так.
– Как «так»?
– Как будто я совершил что-то противозаконное и ты ждешь, когда наконец нагрянут из Скотленд-Ярда.
– Скорее это будет чей-нибудь разгневанный папаша, – съязвила Тея.
– Я жил, как подобает мужчине. Но уверяю тебя, ни одна девушка не пострадала из-за знакомства со мной. Не говоря уже об их отцах. За исключением…
– Кого? – Тея вручила-таки ему бутылочку.
– Тебя, – ответил Диллон и посмотрел на дочь.
«Надо сказать, он довольно ловко кормит ее», – признала про себя Тея. Наверное, действительно старший в семье.
– Надеюсь, ты не презираешь меня, Тея?
– Почему ты спрашиваешь?
Диллон вздохнул.
– Никак не могу понять, почему ты предпочла оставить меня в неведении?
Тея молчала, рассматривая в окне свое отражение.
– Ты винишь меня в гибели Гриффина? – тихо спросил Диллон.
– Нет! – горячо воскликнула Тея. Она отлично понимала, чего ему стоило задать этот вопрос.
– Тогда в чем дело? Или, по-твоему, я негодяй, который недостоин называться отцом Кэти?
– Я этого не говорила.
– Так почему же?
– Диллон, я просто думала, что тебе будет все равно, – резко ответила она. – И не знала, как поступить.
Он молчал, так как его внимание было сосредоточено на дочери.
– Я должен поблагодарить тебя, – произнес он наконец, не поднимая глаз.
– За то, что я отклонила твое галантное предложение руки и сердца?
– Нет, – многозначительно ответил Диллон. – За то, что ты так заботишься о моей дочери.
– Она в первую очередь моя дочь. Было бы странно, если бы я о ней не заботилась!
– Некоторые женщины не слишком утруждают себя. Ждут посторонней помощи.
– Это был желанный ребенок, Диллон.
– Я верю. Мне хочется, чтобы ты знала, что я… в долгу перед тобой. Кэти такая красивая и веселая – как ты. И имя ты ей тоже дала красивое: Кэтлин. Красивое шотландское имя. Не то что все эти искусственные новомодные типа Мисти Джой или что-либо в этом роде!
– Ты имеешь в виду американские? – перебила его Тея, и Диллон улыбнулся.
– Тея!
– Что, Диллон?
– Вчера вечером я, кажется, выпил лишнего. Скажи, я вел себя отвратительно?
– Не хуже, чем обычно, – сухо ответила Тея и посмотрела на дочь. Кэйтлин уже задремала на руках у Диллона.
– Ну, это уже кое-что. Но если ты меня не презираешь, и к тому же я вел себя не так уж и плохо, можно надеяться, что ты не выставишь меня отсюда – тем более надвигается шторм. У меня до вахты осталось двенадцать дней, и я хотел бы провести их у вас. Обещаю соблюдать все правила. Главное, чтобы ты разрешила мне общаться с моим ребенком. Кэтлин должна знать, кто я такой. Ну так как – ты позволишь мне остаться у тебя?
– Или что? – тихо спросила Тея.
– О чем ты, не понимаю! – удивился Диллон.
– О том, что будет, если я все-таки скажу «нет». Если попрошу тебя уйти и больше никогда не возвращаться. Что тогда?
На этот раз Диллон все понял.
– Тогда дело дойдет до суда, – негромко произнес он. – Денег у меня хватит.
– Прекрасно! – усмехнулась Тея, но в голосе ее прозвучала угроза.
– У меня и в мыслях нет тебя шантажировать, – добавил Диллон.
– Ах вот как? У меня почему-то возникло совершенно иное впечатление!
– Кэтлин – моя дочь!
– И ты загнал меня в угол, верно я тебя поняла? Как я могу позволить, чтобы она привязалась к тебе, если в один прекрасный день ты снова можешь исчезнуть?
– Тея, ты соображаешь, что говоришь? Куда мне исчезать?
– Ну не сейчас, так потом!
– Почему ты так думаешь?
Тея не ответила.
– Кэти для меня не игрушка, которая нужна лишь до тех пор, пока я не нашел себе новое развлечение.
– Неужели?
– А ты как думала?
– И все-таки я не понимаю тебя, Диллон. Другое дело, если бы это был сын!
– Она – мой ребенок, Тея. Или, по-твоему, это не имеет ровно никакого значения? – Диллон вздохнул и, помолчав немного, добавил: – Если уж на то пошло, я тоже не понимаю тебя, Тея. Эх, жаль, что я не силки, а не то уже давно бы соблазнил тебя морскими сокровищами и отвел под венец.
– Кажется, у силки возникло немало проблем, – заметила Тея.
– Ровным счетом никаких. Силки всегда соблазняли женщин, а если женщина была действительно хороша, то и брали ее в жены. А когда любовь угасала, у них не было проблем с расторжением брака. Силки снова превращался в морского котика и – только его и видели. И возвращался, лишь когда появлялся ребенок… Я… я не знаю, что делать, Тея. Хороший силки предложил бы тебе по меньшей мере полный кошелек золота.
– Уже предлагал!
– Неужели? – удивился Диллон. – Когда?
– Вчера вечером, когда тебя не держали ноги.
– Тогда неудивительно, что ты так на меня смотришь. Ты, наверное, решила, что я напился до чертиков!
– Отчего же? Я просто решила, что у тебя есть специальный фонд, из которого ты платишь несчастным матерям твоих внебрачных детей.
Диллон посмотрел ей в глаза.
– У меня нет других детей, Тея. Только Кэти. И я прошу, чтобы ты позволила мне остаться.
Кэтлин уже крепко спала, и Тея с нежностью посмотрела на личико дочери.
Как же быть?! Ей казалось, что Диллону уже давно должно наскучить изображать заботливого отца. Оно было бы и к лучшему, пока Кэтлин мала и ничего не понимает. Но в первую очередь Тея беспокоилась о себе – ей никак не удавалось вести себя разумно в присутствии Диллона. Было страшно согласиться на его просьбу – неизвестно, чем это кончится. Но беда в том, что, когда его не было рядом, она сходила с ума от тоски. Когда же Диллон появлялся, ей хотелось поскорее выставить его за дверь. А что будет, если она к нему привяжется? Нужно ли это будет Диллону? И не случится ли так, что, потеряв Гриффина, она лишится другого близкого человека – Диллона?
