По дороге домой она снова повздорила с Бернхардом. Входя в дом, они все еще спорили. Бернхард схватил бутылку коньяка и до краев наполнил бокал. Он упрекал ее в том, что она всем демонстрировала свое тело, приставала к этому идиоту с волосатой, как у обезьяны, грудью, словно уличная девка. Марлена возразила, что все было как раз наоборот и что этот тип едва не ударил ее. Но Бернхард ответил: этим и должно было кончиться, раз ты так вела себя. Марлена гневно напомнила ему о двух расстегнутых им пуговицах на ее жакете.
— Не в этом причина, — горячился Бернхард, — а в твоем вызывающем поведении!
— Ах, так! Значит, ты принадлежишь к тем мужчинам, которые уверяют, что изнасилованные женщины сами виноваты в случившемся?
Бернхард заорал, что именно так он и думает и что, если ведешь себя как шлюха, будь готова к тому, что с тобой соответственно и поступят. Он схватил ее за лацканы жакета и рванул так, что пуговицы посыпались на пол.
Марлена не могла поверить, что все это происходит именно с ней. Она испугалась, но одновременно и почувствовала облегчение. Если он способен на насилие, значит, у нее есть полное право уйти.
Он уставился на ее полуобнаженную грудь. Его гнев сразу улетучился.
— Марлена! — плаксиво протянул он. — Я не знаю, что с тобой в последнее время происходит. Ты такая странная! Я ничего не понимаю.
Бернхард просунул руки под ее груди и покачал их в руках, как мясник, раздумывающий, сколько они весят и сколько можно на них заработать. Марлена резко отвела его руки и пошла в коридор, к лестнице. Бернхард последовал за ней.
— Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! — угрожающе закричал он.
Марлена не остановилась. Одним прыжком Бернхард догнал ее и грубо схватил за волосы. Марлена рванулась из его рук.
— Если я говорю — стой, ты должна стоять! — Крик его был полон ярости.
Марлена схватилась за перила и изумленно смотрела на мужа. Он что, совсем сошел с ума?!
— Ты уйдешь, только когда я разрешу!
Она поднялась еще на ступеньку, неотрывно глядя в его глаза.
Бернхард стоял неподвижно, не спуская с Марлены тяжелого взгляда.
Она ступила на следующую ступеньку.
Тогда он размахнулся и изо всей силы ударил ее в лицо. Марлена опрокинулась назад, скатилась по ступенькам и больно стукнулась головой о металлический стержень.
Марлена взглянула на часы. Уже около полудня. Она приняла душ, заклеила пластырем лоб и выпила аспирин. Потом достала из кладовки два чемодана и начала складывать в них белье и одежду. Она услышала, что Бернхард вернулся, только когда он уже открывал дверь спальни. Он тупо уставился на чемоданы, потом перевел недоуменный взгляд на ее лицо.
— Пожалуйста, не делай этого, — сказал он.
Он подошел к кровати, склонился над чемоданом и начал выкладывать вещи. Его руки дрожали.
При виде его дрожащих рук, бледного лица и кругов под глазами Марлену вдруг охватило раскаяние. Что она наделала? Как превратила самоуверенного, гордого Бернхарда в этого бледного, страдающего человека, на которого жалко смотреть? Он беспомощно стоял у шкафа с ее трусиками в руках, не в состоянии сообразить, на какую полку их забросить — Бернхард никогда не имел дела с бельем. Марлена обессиленно упала на кровать и разрыдалась.
Он обнял ее за плечи:
— Я так испугался, что ты бросишь меня.
Марлена уткнулась ему в плечо:
— Я не собираюсь тебя бросать.
Говоря это, она ощутила всю неискренность своих слов и безмерную тоску…
Марлена слишком устала и, как ей казалось, сдалась безо всякого сопротивления. Она намеренно избегала серьезного, искреннего разговора. Разве беседовать друг с другом не значит говорить и слушать? Но кто бы ее выслушал? Отказавшись от своих устремлений, Марлена словно отбросила все сложности. Эта мысль убаюкивала ее, как мягкая подушка. Никаких забот. Никаких споров. Никаких проблем. Удобная, красивая жизнь. Может, ей вступить в теннисный клуб?
Она шила занавески и готовила тесто по новым рецептам. Она посадила во дворике елочку и так любовно и умело ухаживала за ней, что соседи засыпали ее вопросами, как это ей удается. Она покупала женские журналы и штудировала кулинарные рецепты к приближающемуся Рождеству. Она вместе с Андреа пекла печенье и клеила елочные игрушки.
Бернхард был счастлив. Он вознаграждал ее приглашениями в ресторан, приносил ей цветы и беспрерывно повторял, как он счастлив, что кризис в их семейной жизни преодолен.
Но удивительно: когда он вечерами приходил домой и бросал полный гордости взгляд на заботливо накрытый стол, когда потом, после бокала вина, рассказывал о фирме и прошедшем дне, она не испытывала радости. Какое-то раздражение, если не бессильная ярость, так сжигало ее изнутри, что вино казалось кислым и желудок сводило судорогами.
Долгое время она не могла понять, в чем дело. Потом вдруг до нее дошло, что она просто ревнует. Ревнует к профессиональной жизни Бернхарда. Пару раз, когда он жаловался на какие-то деловые недоразумения или споры, она давала ему советы, как поступить.
Будучи вновь уверен в ее лояльности, он с подчеркнутой признательностью воспринимал их. Он похваливал ее как ребенка и трогательно уверял, что она наконец приблизилась к тому идеалу женщины, о котором он всегда мечтал: которая словом и делом на стороне мужа и всегда помогает ему. При этом Марлена начинала ощущать себя какой-то третьей рукой или ногой Бернхарда, и ничем больше. Сама ситуация казалась смехотворной, а влажные от умиления глаза Бернхарда пугали ее куда больше, чем прежний гневный огонь, горевший в них.
— Я только считаю, что муж и жена должны дополнять друг друга, — неуверенно продолжил Бернхард, взяв ее за руку.
— Можно ли дополнить такое совершенство, как мужчина?
Бернхард неопределенно улыбнулся:
— Настоящая жена умеет незаметно делать многое, что способно поддержать ее мужа. Это я имею в виду под дополнением.
— Но это не дополнение, это помощь. И почему она должна делать это тайком? Чтобы не закрыть собой фигуру мужа?
— Хорошо, хорошо! Пусть это будет помощь.
— А кто помогает жене?
— Муж. Тем, что охраняет и обеспечивает ее.
Марлена невольно улыбнулась:
— Охраняет? От кого? От диких зверей? Я думаю, по твоему представлению семья функционирует, только когда каждый из них что-то утаивает: он — свою слабость, она — свою силу.
— Ну и что? Что в этом плохого?
— Ужасно то, что женщина поддерживает мужчину, не смея рассчитывать на ответную поддержку с его стороны.
— Разве ты не чувствуешь поддержки с моей стороны? — спросил Бернхард рассерженно.
