class="p1">– Прости!
– Говоришь, у матери твоей огурцы есть солёные, вкусные? – спрашиваю со вздохом.
– Ага.
– Картошку она нормально жарит или как ты? С «корочкой»? – подкалываю её.
– Нормально! – бурчит.
– Тогда ждём селёдку и едем знакомиться, – заявляю и опускаюсь на стул.
– Знакомиться? Зачем? – испуганно глаза выпучивает.
– Я целовался с тобой, Сара! – театрально округляю глаза. – Думаю, это серьёзно! Поедем руки твоей просить!
– Егор!
– Что «Егор»?! Я голоден! Может, тёща накормит!
Сара. Четыре года назад…
– Ещё немного? – интересуется мама, стоя рядом с этим пижоном со сковородкой и лопаткой в руках. – Худенький такой, Егорушка! Ужас!
– Не кормят меня, – вздыхает этот страдалец вымученный. – Думал, ваша дочь накормит, а у Сары всё сгорело, – жалуется он на свою жизнь нелёгкую, которую я могу в любой момент прервать. – Сюда! Сюда! – указывает на тарелку, и мама заботливо ему ещё картошечки накладывает.
Выгнув бровь, наблюдаю за этой картиной и желаю прибить гада. Он, как в квартиру моих родителей зашёл, так сразу бедненьким прикидываться начал. И хромать что-то больше обычного стал. И глаза голодные сделал, и сжался, как побитый котёнок. Вот мама и повелась. И только я знаю, как этот «побитый котёнок» мне в такси все коленки перелапал.
– Кушай-кушай, золотой, – подначивает его мама и, отставив сковороду, тарелку с огурчиками толкает в его сторону.
Боится, наверное, что он руку потянет, когда сам к тарелке потянется.
– Мам, ты себе сына, что ли, усыновила? – ревниво тяну, кусая солёный огурчик. – Мне просто «кушай», а ему: «Кушай-кушай, золотой!». Может, я лишняя?
– Сара, не неси чушь, – вздыхает мама, покачав головой. – Я просто кормлю мальчика. Смотри, какой голодный. Без родителей живёшь, да?
– Без, – отвечает он, пережёвывая огурец. – Поэтому всё сам. И готовка, и уборка, и работа.
– Не ври! – щёлкаю его мысленно по носу. – Ты как ногу сломал, к родителям переехал! И твоя мама хорошо тебя кормит!
– Хорошо, – соглашается и посылает ангельский взгляд в сторону моей родительницы. – Но не так чудесно, как твоя.
– Ой, ребятки! Минуту! Наверное, муж, – просит мама прощения и убегает в спальню, откуда звук телефонной трели разносится.
Оставляет меня один на один с этим актёром погорелого театра, которому я сейчас вместо цветов вилку кину.
– Егор, что ты творишь?! – шиплю на него.
– Подлизываюсь!
– К кому? Моей маме? – не удерживаюсь, чтобы не воскликнуть. – В чём смысл, Громов? Она простой преподаватель, если что! И даже не с искусством связана! К чему подлизываться? А?
– К будущей тёще! – невозмутимо отвечает.
– Она никогда не станет твоей тёщей! – скрещиваю руки на груди и глаза прищуриваю.
– Уверена?
– Да!
– А давай поспорим? – неожиданно предлагает. – Проиграешь – выполнишь любое моё желание.
– А если я, то ты… ты… – закусываю губу, придумывая наказание. – То будешь сутки ходить по академии в женском нижнем белье. И без одежды. Только в белье!
– Ты совсем?! – вскрикивает.
– Спор есть спор!
– А если выиграю я, то ты… то ты год будешь по требованию для меня танцевать стриптиз. На шесте, – загадывает желание, которое я никогда не выполню. Любовь любовью, но мы с Егором точно не будем вместе. Где я, а где он!
– Я не умею танцевать стриптиз, – говорю ему спокойно и без стеснения. – А тем более на шесте!
– Учись!
– Сарочка, – мама входит в кухню с телефоном в руках. – Звонил папа и сказал, что на ночную его просят остаться. Вы не обидитесь, если я поеду и отвезу ему домашней еды немного? А вы здесь можете чай попить. И там… найдёте чем заняться! Не маленькие!
– А если она что-то ещё спалит? – вновь прикинувшись жертвой, интересуется Громов.
– На этот случай в нашей квартире есть огнетушитель, – кивает мама и открывает кухонный шкаф, в котором спрятано спасение, если я случайно огонь призову.
– Ну ладно! Буду тушить, – соглашается «вели
кий огнетушитель».
– Молодец!
Пока мама собирает папе судочки, Егор ест, а я грызу огурец, мстительно глядя на мужчину, который даже не понимает, что со мной творит. И что его спор совсем бессмысленен, потому что нам никогда не быть вместе. Никогда!
– Ну что? Теперь обратно? – интересуется Егор, когда мама уходит и он, наконец, всё доедает.
На минуточку, он всю сковородку с килограммом жареной картошки съел. И куда столько вмещается в этого «худенького»?
– Ну да, – киваю. – Вызову тебе сейчас такси и поедешь.
– Как это поедешь? – выделяет окончание. – Поедем, – поправляет с улыбкой.
– Я с тобой никуда не поеду! – мотаю головой, понимая, на что он намекает.
– Поедешь! – уверенно так произносит, словно меня и не спрашивает. – Как я могу тебя оставить здесь одну? Твоя мама уехала…
– Я не маленькая девочка, – цежу сквозь зубы. – Мне не страшно одной оставаться.
– Ну, страшно, так страшно, – шокирует своими словами. – Останусь тогда с тобой. Буду спать с тобой в одной кровати. А вот если мы поедем ко мне, то у меня кровать и диван есть…
– Ладно! Вызывай такси и поехали, – соглашаюсь, решив, что потом уеду. Отвезу его и смоюсь.
Именно так! И никак иначе!
Сара. Четыре года назад…
– Ну ты и козёл! – зло рычу на этого Громова, которого ещё в лифте шапкой поколотила. Захожу в квартиру и хочу продолжить избиение, но у меня шапку отобрали. – Ну ты и жук! Чтобы тебя комары покусали везде!
– А ты думала, что сможешь меня обхитрить и смыться? – довольно ухмыляется, пройдя в квартиру и принявшись раздеваться.
– Да! – выплёвываю и стягиваю с себя верхнюю одежду.
Это надо же было! Так лохануться!
Мой план был такой: сесть с Егором в такси. Доехать до его дома. А когда он выйдет из машины, закрыть двери, заблокировать их и приказать, чтобы меня везли обратно.
И всё было идеально!
Но!
Стоило мне подъехать к моему дому, как около подъезда я обнаружила Егора. Тот вновь шантажом усадил меня обратно в такси и отвёз к себе.
Ну не идиот?!
Что было неясного в том, что я не хочу ехать к нему домой? Он что, совсем мозги во время сотрясения потерял? Я, конечно, понимаю, что ударила сильно, но чтобы настолько! Не верю!
– Кофе будешь? – спрашивает Егор, идя на кухню.
– Буду, – бурчу и ухожу в ванную комнату приводить себя в порядок.
Как бы он ни хотел, но своей цели он не добьётся! Я не стану для него девочкой на одну ночь! Не на ту напал! Пусть думает что хочет, но Сара Картотьян никогда не будет делать того, чего не хочет!
Отец тоже хотел, чтобы я на медицинский шла, а мама на педагогический. Но! Я выбрала искусство!
Даже такие
