отрываясь от планшета, на котором показываю состоятельной паре, как будет выглядеть их автомобиль в разных цветах. Несколько секунд смотрю перед собой невидящим взглядом, а потом отдаю гаджет Свете и иду наверх, словно пьяная. Глубоко дышу, пытаясь подавить в груди ноющую боль. Остатки былых чувств трепыхаются, но как выброшенная на берег рыба, которая вот-вот задохнется.
Одергиваю костюм и захожу в кабинет. Слуцкий сидит в кресле. Хмурый и напряженный. Вертит в руках какую-то статуэтку. Чем-то недоволен. Когда он такой, я всегда испытываю смесь страха и раздражения. Неужели Антон не понимает, что я не просто так улетала черт-те куда?
– Как поживаешь, неприступная Золушка? – спрашивает он спокойно, поднимая на меня глаза. – Принц истосковался и скоро начнет негодовать. А когда принц злится, то всегда творит глупости.
Я молчу, крепко сцепив челюсти и удерживая взгляд Слуцкого.
– Понятно, – тяжело вздыхает Антон и прерывисто втягивает в себя воздух. – Алёна, я ведь могу устроить так, что тебя больше ни в одно приличное место не возьмут работать. Ты это понимаешь? Или девочек твоих из магазина распущу. На улице всем скопом останетесь. Ипотеку, которую осталось всего ничего погасить… ну, тоже что-нибудь придумаю. Почти все, что у тебя есть, на мои деньги куплено. Так? А мой подарок? Напомнить, что ты с ним сделала и сколько он стоил? Тебе каждый день дарят подобные вещи? Характер – это хорошо, Алёнушка, но ты перегибаешь палку, моя девочка. Обижать тебя, я естественно, никому не позволю, но сам ведь могу не сдержаться, а мне бы этого очень не хотелось.
От угроз Антона становится некомфортно в собственном теле и хочется трусливо покинуть кабинет. Какая же я дурочка глупая. Была. В трепет от его ухаживаний приходила, о семье мечтала. А теперь никого не хочу к себе подпускать. И собраться не могу – внутри полный раздрай.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я улыбаюсь, но это дается с таким трудом, что челюсть сводит от напряжения.
– Нет, не так, Антон. Я погасила внушительные суммы ипотеки без твоей помощи. Ценой собственного здоровья. Дима тоже пашет как проклятый. А если на улице окажусь, не пропаду. Кто-нибудь подберет, – припоминаю ему слова, которые он бросил мне в лицо во время нашей последней ссоры.
Антон, мерзко скрипнув зубами, оскаливается.
– Алёна, я ведь с миром пришел. Хватит смотреть на меня осуждающим взглядом. Напомнить, откуда я тебя вытащил? Такие, как ты, пачками в Москву приезжают, а уезжают с раздолбанными дырами и разбитыми мечтами. Кем ты себя возомнила? Где бы сейчас была, если бы не я и мои связи? На панели? В притоне? Там такие нарасхват. Талантливые, – с ехидством произносит он. – Растяжка у тебя что надо для этой работы.
Внутри закипает ярость, но нельзя вестись на провокацию. Антон специально это говорит – хочет вывести на эмоции, загнать в угол. Мысленно выхватываю статуэтку из его рук и разбиваю ему голову, а на деле сильнее сжимаю кулак, дышу рвано и не сразу собираюсь с духом, чтобы произнести:
– Наверное, я с благоговейным трепетом должна смотреть, после того как выписалась из больницы, а ты, спустя несколько недель, по новой упаковал меня в гипс? Напомнить, что было потом и почему я не приняла твой подарок?
– Я не специально тогда попал в аварию. Миллион раз об этом говорил! – грубо обрывает меня Антон, начиная раздражаться. – И повторяю в последний.
Кроме пустоты, ничего внутри. Даже злости не осталось, а раньше я жутко бесилась, когда мы затрагивали эту тему. Не знаю, что лучше: быть пустым сосудом или переполненным эмоциями. И так и так плохо.
Резко вскидываю подбородок, чувствуя, как в глазах собирается влага и руки начинают дрожать.
– Ты сел пьяным за руль, я просила этого не делать…
– Алён, я с миром пришел, – напоминает Антон. – Поезжай сейчас домой с Аркашей, собери вещи. На Мальдивы сегодня полетим, мириться будем. А коньки… Не встанешь, да и хер с ними. Свет клином не сошелся на фигурном катании и ледовых победах. Нашла, из-за чего переживать. Другое дело тебе придумаем.
Сердце предательски екает, когда вижу, с какой искренностью Слуцкий смотрит на меня.
– Как у тебя все просто, Антон, – невесело хмыкаю я. – Сначала сломал человека, а потом: «Встань и иди! Я приказываю!» Не сошелся свет клином на льду, да. Но дело ведь не только в коньках. Дело в отношениях, которые зашли в тупик. Ты ни на какой панели меня не подбирал, я сама захотела быть с тобой. Когда-то. По глупости. Но ошибки в жизни тоже необходимы. Чтобы двигаться вперед.
– Типа со мной опыта набралась и пора новые ошибки совершать? Уже подыскала с кем?
Антон выжидательно приподнимает брови.
Я кладу заявление об увольнении на стол. Такое же, как то, что отдала ему две недели назад, до отъезда во Владивосток, а он порвал.
– Вот. Мое решение не изменилось. Между нами ничего не будет как прежде.
Слуцкий берет листок в руки. Не читая, комкает его в шарик и кидает на пол. Зло сверкает глазами.
– Я еще напишу. В салоне работать не буду. Ни в этом, ни в каком другом. Хочу с детьми заниматься. Тебе прекрасно об этом известно. Как и о том, что я больше не позволю к себе прикоснуться. Хватит причинять мне боль.
– С детьми заниматься, Алёнушка? – язвительно улыбается Антон. – Уверена, что с такой репутацией и пятнами из прошлого, которые могут внезапно обнаружиться, тебя к детям подпустят?
– Если ты факты не исказишь перед руководством Федерации, то подпустят. С моей репутацией всё в порядке. Прекращай запугивать. Со стороны это выглядит отвратительно и не красит тебя как мужчину. Не заставляй еще сильнее в тебе разочароваться. Новое заявление я положу в почту.
Разворачиваюсь и выхожу из кабинета, понимая, что меня снова не услышали. Потряхивает с такой силой, что останавливаюсь, держась рукой за стену. Самообладание на нуле. Внутри больно, горько и обидно. Чувствую себя выпитой до дна. Но это должно было когда-нибудь произойти. Никакая я не Золушка, а Антон не принц. Внешне Слуцкий приятной наружности, молод, обеспечен, обходителен, но ценностей и человечности, как оказалось, ни на грош. Ведь не был Антон таким отморозком раньше, откуда эта дурь в нем появилась? Потому что денег стало много?
Я не успеваю спуститься вниз – Аркадий преграждает путь, а из-за спины доносится голос Слуцкого:
– Сказал, что со мной полетишь, значит, так оно и будет, – чеканит он. – Нет у меня сейчас времени на уговоры. За тобой приехал. Позже обсудим твои претензии. У меня
