Значит, она плохо провела ночь. Странно. Он проследовал в ванную, включил воду в душе, разделся и шагнул под струю воды, стараясь не вспоминать о минувшем вечере.
Доменик вздохнул. Он устал, но выспится в самолете. Пятнадцати часов до Лос-Анджелеса вполне достаточно.
Он вытерся шершавым полотенцем и босиком, не одеваясь, вернулся в спальню. Поднял телефонную трубку и заказал завтрак на двоих. Омлет, семга, крепкий кофе. Затем повернулся и увидел, что Опал смотрит на него и хмурится.
— Доброе утро, — сказал он и подошел к большому стенному гардеробу, по дороге раздвинув занавески. В комнату хлынул солнечный свет. Доменик вытащил свой чемодан и швырнул на кровать. Тот приземлился довольно далеко от Опал, но она все-таки отодвинулась к другому концу кровати и наконец ответила дрожащим голосом, прижимая простыни к груди:
— Доброе утро.
Его позабавил жест Опал. Если она думает, что он собирается ее изнасиловать после неудачи прошлой ночью, то сильно ошибается.
— Что… что ты делаешь?
Доменик подошел к туалетному столику, открыл ящики и начал вытаскивать всякую всячину.
— Я должен лететь в Штаты. Кое-что случилось. — Он уложил вещи в отделение для мелочей и застегнул молнию. Потом взглянул на Опал. — Думаю, ты не станешь возражать. Мы, кажется, не собирались куда-то поехать на медовый месяц.
Опал посмотрела на него. Он не отводил взгляда, наблюдая за выражением ее лица — облегчение, любопытство, подозрение, — которое постоянно менялось. Она не поинтересовалась, где он провел ночь, но по ее глазам он понял, что ей хочется спросить об этом.
— Ты уезжаешь надолго?
— По крайней мере на неделю. Тебе хватит времени, чтобы закончить новый план по маркетингу и рекламе для обеих групп. Сумеешь?
— Конечно, — уверенно ответила она, ее голос внезапно обрел прежнюю силу.
— Хорошо. Когда я вернусь, то уеду снова и хочу, чтобы ты сопровождала меня. Я должен заняться рынком в Северном Квинсленде.
— Понимаю. Похоже, это значит, что ты будешь «брать меня с собой». Но, Доменик…
Опал залилась румянцем. Ее вид говорил о крайнем смущении. Она сидела, обложившись подушками, как будто возвела вокруг себя стену.
— Да?
— Ты собираешься одеться?
Уголки его рта приподнялись.
— Разве тебе не нравится мое тело?
Опал моргнула, и он понял: она тут же пожалела, что затронула эту тему.
— Ну, это просто потому, что… сюда вот-вот придут из обслуживания номеров, и…
Он ничего не сказал. Просто ждал, пока она договорит.
— Извини, — наконец сказала Опал, выбираясь из кровати. — Ванная тебе больше не нужна?.. — Не дожидаясь ответа, она скрылась за дверью. Доменик услышал, как повернулся запор. Судя по всему, ей не хотелось рисковать и повторять опыт прошлой ночи.
Он натянул кое-что из одежды, швырнул оставшиеся вещи в чемодан и захлопнул крышку. Его позабавила реакция Опал. У нее оказался очень противоречивый характер — то она, как мегера, плюется огнем и серой, а то — сама простодушная невинность и ведет себя как юная девушка.
Но все-таки прошлой ночью в душе… В его объятиях Опал напоминала жидкое пламя, он ласкал ее гладкую, шелковистую кожу, и она отвечала ему взаимностью. Он может подождать следующей встречи с Опал. Нет сомнения, она того стоит.
Она появилась, одетая в белый махровый халат. Официант, обслуживающий номера, уже доставил завтрак, и Доменик сидел за столом, читая газету. Он жестом указал Опал на стул и налил ей чашку кофе.
Она села, с облегчением увидев, что он наконец надел брюки.
— Как ты пьешь кофе? — спросил он.
— Только с молоком, без сахара.
Он добавил молока и передал ей чашку. Внезапно она снова осознала важность того, что с ними произошло. Вот они сидят и завтракают, как любая семейная чета. Если не считать того, что муж даже не знает, какой кофе пьет жена.
Где Доменик провел ночь? И чем объяснить эту внезапную поездку в Штаты? Он же приехал в Сидней на неделю. Что могло случиться? Почему его так тянет обратно?
Может, это касается Эммы?.. У нее по спине пробежала дрожь. Но чего же она ждала? Вчера ночью сама, можно сказать, заставила его уйти. И дала понять, что ближайшие несколько дней не сможет зачать ребенка. Зачем ему оставаться здесь?
В глубине души ей хотелось задать эти вопросы, понять, насколько обоснованны ее страхи, но она не могла. Если ей безразлично — а так оно и есть! — то все, чем он занимается, это его личное дело, и ничего менять не следует.
Опал прихлебывала кофе, наслаждаясь его вкусом, и думала о том, как провести день. Раз Доменик уезжает, она может побывать в «Доме Перл», попытаться найти для него нового менеджера, женщину достаточно твердую, но не лишенную сострадания. Ей и в голову не приходило, как трудно найти человека с подходящим опытом и характером.
И тут ее осенило. Дейрдре Хэнкок. Женщина собиралась уволиться из «Силверз», и именно она идеально подойдет на эту должность. Может быть, стоит ей позвонить.
— Тебе нужно поесть, — сказал Доменик, отвлекая Опал от мыслей и протягивая ей тарелку с семгой, яйцами и гренком. — Вчера вечером ты ни к чему не притронулась.
Она взяла тарелку, вдохнула восхитительный аромат еды, и к ней вернулся аппетит.
— Молодец, — одобрил Доменик, вставая из-за стола. — Хорошо, что ты ешь. Я предпочитаю женщин с пышными формами. — Он подошел к кровати и взял чемодан.
Опал приподняла бровь, держа в руке чашку с кофе.
— А я предпочитаю мужчин в нательном белье.
Его мягкий смех застал ее врасплох. Еще сильнее Опал удивило то, что ей стало приятно, когда она поняла, что заставила его рассмеяться.
Доменик наклонился, проходя мимо нее к двери, и чмокнул в щеку. Его губы слегка коснулись ее кожи.
— Мы расстаемся ненадолго, — с улыбкой произнес он, перед тем как уйти. — Я обязательно это изменю. До свидания, дорогая.
Дверь за ним закрылась, а Опал еще долго сидела за столом, ощущая прикосновение его губ и запах одеколона. И спрашивала себя: как, после всего, что произошло вчера, они могли так спокойно общаться?
Кстати, он всерьез решил постоянно показываться ей голым? А впрочем… У него красивое тело, такое упругое и мускулистое, что он вполне мог позировать для изображения какого-нибудь римского бога. Неужели нельзя любоваться его телом и при этом не краснеть, как школьница?
Опал вздрогнула. Пройдет немногим больше недели, и он вернется. Тогда им ничто не помешает по-настоящему вступить в брачные отношения. На прошлой неделе одна мысль о том, чтобы заняться с ним любовью, вызывала у нее волнение и страх. Теперь она испытывала приятное предвкушение.
