Ознакомительная версия.
– Вы осуждали маму Авраама и были непреклонны. А что, если он не новорожденный? Если ему уже несколько дней? Вдруг она попала в трудную ситуацию? Или она совсем юная – или наоборот, в возрасте, – и ей некому помочь? Она может быть больна.
Дэн помрачнел.
– Кэрри, прекратите. Прекратите придумывать ей оправдания. И если Авраам не только что родился, то где его подгузники? И одежда? Как бы трудно ей ни было, разве можно оставлять ребенка на пороге дома?
– Дэн, хватит. Я никого не оправдываю. А сейчас я хочу принять душ и переодеться. – Она повернулась к двери. – Вернусь через десять минут и надеюсь, что завтрак будет меня ждать. – И подмигнула.
Дэн изогнул брови:
– Хм, обиделись, что ли? Я предпочитаю, когда вы в другом настроении – просите помочь управиться с ребенком.
Кэрри схватила первую попавшуюся под руку подушку и запустила ему в голову.
– Не дождетесь, – сказала она, выходя из квартиры.
Кэрри подняла жалюзи и выглянула в окно.
Никаких признаков жизни, только белый снежный покров и ни единого следа на тротуаре. Все автомобили занесены снегом – ясно, что они не могут сдвинуться с места. Кажется, что город Нью-Йорк застыл, и, судя по всему, это состояние продлится по крайней мере еще один день.
Ей вдруг захотелось очутиться в Центральном парке, постоять у замка Бельведер, глядя на Большую лужайку, или полюбоваться замерзшим озером с Горбатого моста. Вот было бы здорово. И не важно, что парк закрыт из-за снегопада, что могут повалиться деревья. Зато как там сейчас красиво и умиротворенно.
Но может, она просто подсознательно ищет возможности спрятаться? От кого? От ребенка? От Дэна с голой грудью? Голова идет кругом.
Кэрри открыла кран в душе и прошла в спальню, по пути снимая одежду. Пока грелась вода, она надела халат и занялась ревизией содержимого гардероба. Насмешка какая-то. Майка с блестками. Красный кардиган а-ля миссис Ван-Дайк. Скучный джемпер. Все не то.
Наконец остановилась на еще одной паре джинсов и ярко-голубой майке с цельнокроеными короткими рукавчиками. Вот это подойдет.
Взгляд упал на видневшуюся под кроватью серебряную коробку. Сердце екнуло.
Кэрри встала на колени, вытащила коробку и положила перед собой на кровать.
Ее драгоценные воспоминания, уместившиеся в небольшой коробке… Хватит ли духу взглянуть на них сейчас, после того, как держала на руках другого ребенка?
Это предательство.
Она провела рукой по крышке коробки. Даже это движение заставило сердце забиться сильнее. Слезы вот-вот польются.
Она не может сейчас думать об этом. Не может, и все.
Из ванной в комнату проник пар. Пора под душ. Она не сможет открыть коробку. Сейчас не сможет.
Чтобы просмотреть то, что находится в коробке, нужно время и иные обстоятельства. Ей необходимо выплакаться, и чтобы никто ее не услышал. И не смог остановить.
Кэрри шумно вздохнула. Не сейчас. Она должна быть сильной. Должна сосредоточиться. Рука непроизвольно погладила серебряную крышку. Она заставила себя встать и войти в ванную, плотно закрыв за собой дверь.
Из угла раздалось хныканье. Оладьи, которые жарил Дэн, шипели на сковороде. Неужели этот звук разбудил ребенка? Дэн надеялся, что это не так. Он не вынесет еще один концерт плача.
Комментатор теленовостей выглядел усталым. Он, вероятно, провел в нью-йоркской студии всю ночь. Желтая информационная лента постоянно бежала внизу новостных известий, сообщая, сколько выпало снега, как застыл без движения весь город, где закрыты учреждения и затруднен подвоз продуктов. Но ничего не сообщалось, как ухаживать за новорожденным.
Пора снова поискать в Интернете. Они с Кэрри наверняка сделали что-то не так. Ребенок не будет столько плакать без причины.
Дэн перевернул оладьи. В животе громко забурчало. Ужасно хотелось есть, а оладьи пахли очень вкусно. На стол опустилась банка с малиновым джемом. Кэрри вернулась! И она тоже вкусно пахла… дикими цветами, что даже лучше, чем оладьи.
– Это для чего?
– Для оладий.
– Конфитюр? – Он недоверчиво покачал головой. – Для оладий нужен бекон и кленовый сироп. Только тогда это настоящие оладьи.
– К оладьям полагается масло и малиновый джем. Только так их следует есть.
Он наморщил нос, глядя, как она включает чайник.
– И чай, – добавила она. – Оладьи лучше есть с чаем.
– В таком случае вам не повезет. Я пью исключительно крепкий кофе.
Она сунула ему под нос пакетик:
– В таком случае у меня собственный чай.
Дэн выложил оладьи на две тарелки и отнес к столу, потом достал сироп из буфета и приподнял горячий кофейник.
– Неужели я не смогу вас переубедить?
Она застенчиво улыбнулась:
– Я – английская девушка. Чай, масло и джем – вот мой завтрак.
Флирт продолжается – оба это чувствовали.
Он хотел приударить за ней. Он – полицейский и должен думать о горе бумаг, которые придется заполнить по поводу ребенка, и думать о расследовании, которое, несомненно, произойдет. А как обычный молодой парень, он хочет думать о женщине в красивой голубой кофточке. О женщине, которая сидит за его столом и держит в руке банку с малиновым джемом. Он хочет коснуться завитков вокруг ее лица – прядки выбились из заколки, которой она их закрепила. Что бы такое сказать ей, от чего у нее заалеют щеки? Он хочет заглянуть в эти голубые – цвета неба – глаза и спросить, что она от него скрывает и от чего себя оберегает.
Дэн побрызгал кленовым сиропом оладьи у себя на тарелке. Кэрри одной рукой аккуратно смазывала маслом свои оладьи, а другой помешивала чай.
Он немного приоткрыл шторы, чтобы впустить в квартиру дневной свет. А когда увидел Кэрри в естественном освещении, то был потрясен. Она – красавица. Все в ней красиво: и едва заметная россыпь веснушек на носу, и то, как она морщит лоб.
Вчера его потянуло к ней в вечернем сумраке, но сейчас у него была возможность по-настоящему взглянуть на нее. Почему раньше он не обращал на нее внимания? Господи, как он мог жить в одном доме рядом с кем-то настолько немыслимо красивым и не заметить этого? Вот повеселятся ребята-полицейские, если когда-нибудь об этом узнают.
Кэрри чайной ложкой достала из банки джем и намазала на свои оладьи.
– Вы будете смотреть, как я ем? – улыбнулась она.
– Простите… я задумался.
– Об Аврааме?
О нет. Авраам – последнее, о чем он думал. И словно в ответ, из колыбели раздался негодующий крик. Дэн отложил вилку, вздохнул и замахал рукой на Кэрри, когда она хотела встать:
– Сидите и ешьте. Я уже поел. Наверное, он опять проголодался. Бутылки я простерилизовал.
Удивительно, как быстро учишься готовить детскую смесь в бутылочке. Несколько минут – и он уже пристроил Авраама у себя на плече.
Ознакомительная версия.
