Вере не знал, почему ее замечание, что она не может сейчас забеременеть, заставило его почувствовать такую горечь и боль. Он снова был зол и одинок. И в то же время ему снова хотелось взять ее в свои объятия и ласкать до тех пор, пока она не стала бы его умолять овладеть ею. И в этот раз он бы хотел быть уверен, что… Что? Что он оплодотворит ее своим семенем? Что в ее теле будет расти его ребенок?
Он — правитель Дхурана. Для него было невозможно иметь ребенка — своего первого ребенка — по простой прихоти и вне брака. Чем бы он смог смягчить вину, которую чувствовал бы по отношению к своему народу и к своему ребенку — особенно если это был бы мальчик, — зная, что лишил своего сына его прав?
Вере не мог позволить, чтобы это случилось, а значит, не мог позволить себе и секса без соответствующих мер предосторожности.
Вере закончил одеваться и вышел из палатки, не обернувшись и не сказав ни слова. Он знал, что если сделает это, то не сможет уйти от Сэм.
Принц ушел, и Сэм осталась одна. Ее глаза блестели от слез. Это была ее вина. Она не могла притворяться перед собой, что ей не терпелось узнать его как любовника с того самого момента, когда они столкнулись в коридоре. Сейчас она его узнала. И узнала также, что никогда, что бы ни случилось с ней в жизни, ни с одним мужчиной ей не удастся достичь тех высот, что показал ей Вере. Как и той глубины отчаяния и боли, потому что он ушел от нее.
— И как можно заключить из формы естественного понижения, здесь когда-то было озеро. Я думаю, что вода в свое время падала с этой нависающей скалы, образуя внизу небольшой водоем.
Они стояли под скалой. Сэм знала, что ее голос звучит напряженно и не слушается ее. Но как она еще могла себя вести после прошедшей ночи? Ее так поразила сила собственных эмоций, что она старалась не встречаться с ним взглядом, в то время как все в ней буквально кричало от желания быть к нему как можно ближе.
Чтобы отвлечься, девушка наклонилась и подняла горсть гладких камешков.
— Они были обкатаны рекой, — сказала она. — Река когда-то протекала здесь, наполняя водой эту впадину. Вы можете пройти вдоль старого русла до того места, где оно присоединится к новому руслу Дхурани.
Для Вере было очевидно — ее не удастся убедить, что она не права. А это означало, что он должен найти другой способ нейтрализовать информацию, которую она собиралась продать эмиру.
— Мы более чем в двадцати километрах от границы с Кхулуйи, а вы говорите об изменении русла реки всего лишь в пределах нескольких сот метров. Я не вижу, какой это все может иметь смысл, — сказал Вере.
Он, как и Сэм, отводил глаза в сторону, но все же заметил, как легкий ветер, который всегда приносил рассвет, чуть шевелит ее мягкие волосы. Ему тут же нестерпимо захотелось притянуть ее к себе.
Ее — эту женщину, которая скорее должна была заставлять его чувствовать презрение, а не желание. Но ночью она с таким доверием отдала ему себя, что даже простое прикосновение к ней, казалось, смягчало ту боль, что была у него внутри.
Нет. Прошлой ночью она играла, как могут играть только самые умелые обманщики, а он был дураком, что разрешил себе чувствовать так, как чувствовал.
Вере отмел в сторону аргумент, рвущийся у него изнутри. Он должен думать только как правитель Дхурана и помнить тот тяжелый урок, что принесла с собой смерть его матери. В его жизни не было места для чувственности, уязвимости, запретных желаний…
Сэм не смотрела на Вере. Если бы девушка посмотрела на него… это могло кончиться тем, что она кинулась бы в его объятия, а она не должна делать этого. Прошлой ночью принц еще раз показал, что Сэм для него ничего не значит. Если он использовал ее для того, чтобы удовлетворить свое желание, только ее вина, что она позволила ему это.
Сейчас ей нужно было сосредоточиться на ее профессиональной задаче. Сэм сделала глубокий вдох и сказала:
— Мне просто интересно, кому это было нужно? Новый канал был прорыт сквозь скалу, а это очень тяжело. Почему? С какой целью? Никакой пользы это не могло принести.
— На ваш западный взгляд, может, и никакой пользы, но Восток мыслит иначе.
Сэм повернулась к Вере, забыв о своем намерении не смотреть на него.
— Так что это была за причина?
Ее рот выглядел слегка припухлым после его поцелуев, на лице была многозначительная бледность, говорившая о чувственной ночи. Боль, что томила его, внезапно обернулась невыносимой мукой. Он хотел ее. Хотел ее здесь, сейчас. Он хотел… Громадным усилием воли он взял себя в руки, зная, что не может позволить себе так чувствовать, так желать.
— Да, причина была, — как можно суше сказал он. — Но это не имеет никакого отношения к защите наших прав на эту реку. Река Дхурани принадлежит Дхурану. Это никогда не подвергалось сомнению.
— Тогда почему?
Для него было ясно: ей нужна информация, чтобы продать ее эмиру. Значит, не нужно отвечать ей. Но в то же время не было причины, чтобы скрывать правду, уж эта-то информация вряд ли может иметь какое-либо политическое значение.
Сэм уже думала, что принц так и не ответит ей. Он смотрел на каменистый выступ, откуда когда-то падала вода в высохшую сейчас впадину, где они сейчас стояли, защищенные от восходящего солнца тенью скалы.
— Эта история передавалось в нашем роду из поколения в поколение…
Воздух неподвижно замер в ожидании солнечного тепла — жаждая его, так же как и она жаждала Вере, подумала Сэм. Почему это случилось с ней? Почему судьба обошлась с ней так жестоко? Почему она не полюбила другого мужчину? Мужчину, который мог бы взамен отдать ей свою любовь?
— Когда были установлены границы между нашими государствами, — продолжал Вере, — мой прадед представил дочь британского дипломата как свою жену. Говорят, что после свадьбы они провели свою первую ночь здесь. Был разбит лагерь, и мой прадед и его молодая жена плавали в озере. Вода падала со скалы, наполняя собой понижение, где мы сейчас стоим. История рассказывает, что это озеро было одним из самых красивых озер, окруженное пышной растительностью, с большой оливковой рощей позади него.
Здесь они еще раз повторили свои клятвы, данные друг другу, и здесь же был зачат их первый ребенок. Мой прадед не хотел, чтобы еще какой-то мужчина смотрел на озеро, хранящее память их любви. Это было для него особым местом, и он предпочел скорее уничтожить озеро, чем позволить кому-то смотреть на него.
— Он должно быть очень… очень любил свою жену, — только и смогла вымолвить Сэм.
— Да.
Тень скалы скрывала выражение лица Вере. Прошлой ночью, отдавая себя ему, она забрала и какую-то его часть, которую он никогда уже не сможет вернуть. Но она была не той, с кем он мог бы разделить свою жизнь. Как бы он ни хотел ее…
