Мой член считает так же.
Осталось убедить в этом Довлатову.
Когда наши языки вновь сталкиваются, я немного притормаживаю и начинаю двигаться медленнее и нежнее, смакуя каждый миг. Полина одобряет мою инициативу тихим сладким возбуждающим стоном.
Что тут скажешь, сосаться я и правда мастак, но мне мало ее стонов, ведь мы так ничего и не выяснили.
— Я страшно по тебе скучал, — шепчу, упираясь в ее лоб своим.
— Я тоже… — она умолкает, но тут же добавляет совершенно другим голосом: — Подожди, тогда в разговоре с Сережей ты сказал, что приедешь к ним с девушкой, — ее ладони давят мне на плечи.
Так вот, почему она такая…
Я смеюсь, не собираясь ее отпускать.
— Пупсон, я же тебя имел в виду! Я думал, ты догадалась!
— Ну вот а я не догадалась, — она печально улыбается, продолжая выпутываться из моих объятий.
— Ну ты даёшь! Так ты поэтому мне не отвечала? — имею в виду мои попытки завязать с ней переписку в последние дни. — Все понятно. В другой раз буду конкретизировать, хорошо?
Ее тело каменеет, и мне приходится расслабить руки.
Бегло взглянув на меня, Полина отворачивается.
— Никакого другого раза.
Я подхожу к ней со спины и обхватываю под грудью.
— Полин, хватит, — прошу ее.
— Вот именно… Хватит, — упрямо бормочет девушка.
В смысле?
Меня совсем не устраивает ее настрой. Я бережно разворачиваю Полину к себе лицом и снова впиваюсь в ее рот, толкаясь языком между губ. Нас обоих шарахает молния, стоит лишь коснуться языками друг друга.
Ее губы просто охренительные, а язык такой сладкий и умелый, что мне сносит башню от одного только поцелуя. Совсем как в старших классах.
Как же я хочу ее.
При этой мысли член ещё больше набухает, становясь тяжелым. Я снова слышу мучительный стон. На этот раз свой собственный.
Полина распаляется от этого звука, сильнее раскрывая для меня свои губы.
Ух. Да.
Целуюсь я все же лучше, чем разговоры разговариваю.
Наверное, прямо сейчас у меня ужасно плохая кардиограмма. И все дело в том, что я сто лет ни с кем не трахался. Я практически девственник.
У Довлатовой на лице написано, примерно, тоже. Зрачки расширены. Она облизывает губы и не сводит взгляда с моего рта, явно собираясь продолжить. Но она отнюдь не смахивает на девственницу.
Воспоминания о том, что Полина вытворяла с моим телом летом, а она вытворяла всё, заставляют мой бедный стояк задыхаться в плотных джинсах.
— Что, думаешь, и этого всего не бывает? — с вызовом смотрю на нее.
А у самого сердце колотится как после спринта.
— Я… не знаю, — голос Полины слегка дрожит. Она подныривает под моей рукой и встает неподалеку.
Сжимая прохладный деревянный столб, я восстанавливаю дыхание и смотрю в одну точку перед собой. При этом ощущаю на себе ее нерешительный взгляд.
Она не "не знает". Она не уверена.
— Зато я знаю, — поворачиваюсь к Полине. — Ты нужна мне.
Довлатова тихо хмыкает.
— Да? И в качестве кого?
— Да в качестве всего, — пожимаю плечами. — Ты думаешь, я не понимаю, что не подхожу тебе? Что мне сложно довериться? Все я понимаю! Да мне родной отец не верит! Меня же вечно уносит в какие-то безумные планы, что обычно заканчивается полным провалом. Но я не буду обещать, что исправлюсь, перестану рисковать и откажусь от своих идей. Ведь ты сама меня об этом просила, — напоминаю Полине о совете, который она дала мне когда-то. — Но я обещаю сделать все возможное, чтобы ты никогда не пожалела о том, что связалась с таким вот типом и как можно чаще улыбалась.
Наконец Полина действительно улыбается — тепло и открыто.
— Не наговаривай на себя.
— Ладно. Не буду, — я изображаю покорность.
Но Довлатову так просто не возьмёшь.
— Тём, давай начистоту? — просит она.
— А я о чем?
— Какими ты видишь наши отношения через пять лет?
— Ну… Видимо, долгими.
Виснет пауза, длинная и напряженная.
— Вот видишь, — укоризненно произносит Полина. — Так далеко ты не загадывал. А я не могу не загадывать. Я бы и рада, но не могу.
Она умолкает. Я же анализирую свой ответ, который реально прозвучал слишком легкомысленно. Или она нарочно придирается к словам.
Или что?
Объясните мне, хоть кто-нибудь, как правильно разговаривать с любимой женщиной?
— Полин, ты совсем мне не веришь, да? — я сглатываю горечь, которая появилась в горле.
— Да не в доверии дело. Просто отношения — это прекрасно, но мне нужно нечто другое.
— Ты о семье, я понял. Так разве я сказал, что не думаю об этом? Я думаю. Почти все мои друзья, если не женились, то уже давно в серьезных отношениях. Поэтому, я не могу об этом не думать. Я, как бы, уже тоже не мальчик.
— Нет. Ты не мальчик. Потому я и гружу тебя такими разговорами. Семья, дети… Пусть не сейчас, но рано или поздно этого хочет каждый мужчина.
Я не понимаю, к чему она клонит.
— Да. Конечно.
— Со мной такого может не получиться. Я говорила, что не могу тратить свое время, но речь и о твоем времени тоже.
А вот теперь понимаю.
Речь о детях, которых у нее может не быть.
— Полин…
— Тём, послушай, я не говорю, что не хочу быть с тобой. Я о том, с чем каждый из нас останется в итоге. Это может быть болезненно, учитывая, что мы с тобой уже на разных этапах жизненного пути. — От ее грамотных выверенных фраз меня передергивает. — Да, это сложный разговор, ну вот такая я — сложная, — она замечает мою реакцию и вздыхает. — Артем, ты мне правда дорог. Мы провели вместе пару потрясающих летних дней и ночей, но жизнь — это не только лето или выходные, просто… — Я откровенно закатываю глаза, уже зная, что она скажет дальше. Тогда Полина останавливается на полуслове и качает головой. — Извини, опять этот менторский тон. Конечно, ты все понимаешь. — Улыбаясь, она протягивает ладонь, и я беру ее за руку. — Пойми, я не хочу испортить тебе жизнь. Не хочу тебя лишать полноценной жизни. Как бы мне самой не хотелось, я просто не имею на это права, — говоря это, она сжимает мою ладонь своими хрупкими холодными пальцами.
Я беру ее ладони в свои и подношу к губам, пытаясь согреть.
— Все, чего я хочу — чтобы ты была рядом, а ты собралась что-то там портить. Сложно, да, но что поделать, я знал, в кого влюблялся.
Ошеломленная моим кривым признанием Полина таращит свои обалденные карие глаза.
— Тёма… — произносит она, качая головой.
— Смотри, — пресекаю ее попытку начать меня отговаривать. — Мы можем прямо сейчас разойтись из-за того, что боимся ошибок или разочарований, или ещё чего. А можем попробовать. У нас есть право на ошибку. Блин, вот давай считать нас нашим общим стартапом. Ты готова? Потому что я с тобой на все готов.
— И будь что будет? — спрашивает она.
Ее тихий голос и влажный взгляд меня обнадеживают.
Я решительно качаю головой.
— Нет, партнёр, к "бизнесу" так не относятся. Мы будем очень беречь наш… проект. Я буду беречь тебя. Я хочу и я готов. Решение за тобой.
Полина долго смотрит мне в глаза, и когда я уже начинаю чувствовать себя так, словно провалил собеседование, она крепко обнимает меня и утыкается лицом в шею.
— Я так этого хочу, Тём, — всхлипывает она. — Я знаю, что так нельзя, но я очень хочу быть с тобой.
Я глажу ее спину и крепче прижимаю к себе. При этом меня самого внутри не слабо так колошматит.
— Да кто решил, что так нельзя?
— Я.
— Ну с этим мы разберемся, — целую ее в висок и щеку.
— Нас все знакомые засмеют.
— Если только тебя. Мне-то все будут только завидовать, — шучу я.
— И ты не будешь стесняться того, что я старше?
— Ты погнала? — поражаюсь я. Но судя по серьёзному взгляду Полины она говорит на полном серьезе. — Полин, мне пофигу, кто что подумает. И тебе должно быть пофиг. Это наша жизнь.
— Да. Наша, — неуверенно, но она соглашается со мной.
