– Представляю, почему вы нарисовали себе такую картинку. – Гейб нежно обнял ее за плечи. – Правда, реальность слишком сильно отличалась от ваших детских грез.
Как ни приятны были Тесс прикосновения Гейба, она молча дала понять, что сейчас настроена не романтически.
– Не знаю, что в конце концов подтолкнуло меня, но в один прекрасный день нервы не выдержали. Я прокралась за забор и переступила порог дома.
– Смело, – усмехнулся он.
– Нет. Глупо. Я прошла через кухню, поблуждала по гостиной, а затем очутилась в этой комнате. Но где же нарядные дети, яркие игрушки? Где же вкусный запах пекущихся в печке шоколадных кексов? Не было ничего, кроме глупого попугая в клетке, что-то выкрикивающего по-испански. Мне хотелось реветь.
– Тесс… – Гейб нежно коснулся ее щеки.
Она уткнулась в колени.
– Не надо. Дослушайте до конца.
Гейб расположился в кресле напротив.
– Ладно, только где же та ужасная правда, которую вы собирались поведать мне? – Его насмешливый тон дал понять Тесс, что история глупой двенадцатилетней девчонки для Гейба не более чем досадное недоразумение.
– Сначала я растерялась. Потом что-то произошло со мной. Я словно обезумела. Вон тот застекленный буфет был сверху донизу наполнен изящными маленькими чашечками из китайского фарфора. Я стала вынимать их и распихивать в карманы, под кофточку. Одна выскользнула из рук и разбилась. Услышав шум, попугай резко закричал, и в тот же миг откуда ни возьмись появилась женщина. Что-то громко сказав по-испански, она с силой схватила меня за руку.
– Боже праведный! Бланка.
– Женщина кинулась звонить в полицию, но мне чудом удалось вырваться и убежать. По дороге я выбрасывала проклятые чашки. А потом… вы смеетесь… Неужели это смешно?
Громкий хохот наполнил комнату. Гейб согнулся, давясь от смеха. Наконец он заставил себя успокоиться:
– Браво, Тесс! Моя тетушка и вправду больше заботилась о коллекции фарфора, чем о людях. – Он вытирал мокрые от слез глаза.
– Ничего смешного! – в сердцах крикнула она. – Поймите, мое письмо на конкурс с начала и до конца пропитано ложью.
– Прекрасно! Вы поступили с нами так же, как и мы с вами. Знай участники конкурса, в каком состоянии находится дом, затея Бланки не имела бы смысла.
Значит, он так ничего и не понял. Тесс смотрела в глаза Гейба, пытаясь определить его реакцию. Но увы! В них было лишь шутливое порицание, с каким добрый герой взирает на озорного гнома, пережившего трудные годы на кондитерской фабрике, оборудованной на верхушке большого дерева.
– Извините, Тесс. Я догадался, что вы собирались рассказать о…
Она подняла вверх руку, и он замолчал. Надо еще поведать о школьных годах. Точнее, о том, что считается школьными годами. Энди, свихнувшийся на изобретении все новых и новых способов мошенничества, рано заметил художественные способности дочки и нашел для нее небольшую книжную лавку, где она рисовала открытки и рассылала их в крупные универмаги и бутики, разбросанные по всему штату. Ему удалось тогда уговорить одного старого дружка вложить в производство деньги. Дела пошли споро. Так продолжалось лет семь, и Тесс Дрисколл вошла в мир поздравительных открыток.
– Вот какая история со счастливым концом! – заключил он.
– Увы, история неожиданно обернулась худшей стороной. Меня обвинили в плагиате, в том, что я использую эскизы другой компании.
– Это случилось недавно?
– Совсем недавно. Но я не воровала у них идеи дизайна. Клянусь, я не делала этого! Но в результате проиграла дело и потеряла… определенную сумму.
– Сколько?
В его тоне Тесс уловила нравоучительные нотки. Вопрос явно не в ее пользу.
– Много.
– Я так и предполагал. – Гейб откинулся на спинку кресла и закинул руки за голову. – Разрешите, я сам расскажу, что было дальше. Боясь проиграть в суде, вы как раз в это время прочитали объявление о конкурсе «Дом моей мечты»?
– Я не поверила своим глазам! Дом Бланки! В тот же вечер я сочинила историю о процветающей компании по производству открыток. Конечно, я не рассчитывала на победу, но грех было не попробовать. Терять мне нечего!
– И все же. Вы надеялись получить дом и начать дела компании сначала. Свежее решение.
В нетерпении она покачала головой:
– Совсем не так! Я рассчитывала в случае победы продать дом, а вырученные деньги потратить на спасение «Пламени свечи»!
Ну вот, наконец свершилось. Как ни ужасно это звучало, но Тесс не кривила душой. Руки у нее стали холодными как ледышки, а в носу противно защекотало.
Старые часы громко напомнили о времени. Гейб поднялся и подошел к окну.
– И снова браво, Тесс! – презрительно бросил он. – Вы прекрасно справились с задачей. Прибыли сюда с целью продать дом, решив наплевать на условия конкурса. Но что самое страшное – обнадежили множество людей, поверивших вам. Вы всех нас оставили в дураках.
Она зарыдала, закрыв лицо руками. Невыносимая боль и стыд! Кроме смерти отца, в ее жизни не было момента более мучительного, чем этот.
– Вы не представляете, как мне неловко. Я полагала, что сумею уговорить вас разрешить мне продать Каса. Теперь я знаю, ничего не получится. Никогда мне не хотелось никого обнадеживать и давать пустые обещания. Тем более заставлять людей чувствовать себя дураками.
Тесс наконец подняла заплаканное лицо. Вот если бы сейчас подойти к Гейбу, обвить руками его шею, почувствовать себя в сильных мужских объятиях…
– А потом я повстречалась с вами, и вы подарили мне ощущение словно… словно… ну, в общем, что-то особенное. Я понимала, что вы обхаживаете меня, желая поскорее сплавить старый дом, но… представьте себе, мне понравился этот вечер. Пока наши отношения не зашли слишком далеко, я решила сказать всю правду.
Его губы насмешливо искривились. Гейб отвернулся от окна, сделал шаг вперед, и от Тесс не ускользнул холодный блеск глаз, которые смотрели отчужденно и неприветливо.
– Пожалуй, немного поздновато для правды, Тесс. Теперь позвольте мне изложить свою точку зрения. Все, что я говорил или делал сегодня, исходило от чистого сердца. Сейчас вы открыли мне глаза. Не подозревал, что вы способны на такое. Завтра мы расстанемся. Обещаю, все останется между нами.
Гейб решительно повернулся, чтобы выйти из дома. Тесс судорожно схватила его за руку.
– Пожалуйста!
Может, не все еще потеряно? Хотя нет. Он абсолютно прав.
– Я сейчас же соберу вещи и уеду. Только поверьте: меньше всего мне хотелось навредить кому-либо, тем более вам.
– И куда вы пойдете в такой час? Все гостиницы города забиты до отказа. – Гейб осторожно отстранил ее руку и направился к двери.
