взгляд Тамара Николаевна.
— Да, очень. Я люблю читать и… Немного пишу.
Че-ерт, вот зачем я это сказала? Я же храню свое увлечение в секрете. Тимур удивленно вскидывает бровь, а в глазах Тамары Николаевны загораются искры любопытства.
— А хотите рецензию? Или совет? Или… Протеже.
— Мама, ну зачем ты… Я хотел провести вечер в спокойной домашней обстановке. С чего ты взяла, что Крис пишет что-то стоящее?
— Хочу! — отвечаю, метнув в сторону Тимура гневный взгляд. Ему-то откуда знать?
— Сейчас папа спустится, поиграйте в шахматы. А мы с Крис покинем вас ненадолго. Идем-ка, милочка, в кабинет.
Кристина.
Не может у отъявленного циника быть такая чуткая мама… Или я совсем не разбираюсь в людях. Замечаю, как теплеет взгляд Тамары Николаевны, поднимаются в полуулыбке уголки губ, расслабляются плечи, и жду… Терпеливо жду ее вердикта, наблюдая, как она читает мою писанину.
Че-ерт… Я ведь не отредактировала двадцатую главу… Ну она же не будет читать все? Речь была об общем впечатлении…
В кабинете пахнет золой из камина и лимонным полиролем для мебели. В лучах света из ночника поблескивает люстра и стекло больших настенных часов. Я задерживаю дыхание и боюсь пошевелиться… Не хочу спугнуть волшебство момента. Мою книгу читают… И не кто-то, а профессионал!
— Кристиночка, это… Потрясающе, — наконец, произносит Тамара Николаевна. — Живо, лаконично, но в то же время стильно. Грамотно.
— А… А как вам сюжет? Он интересен?
— Перешлешь мне весь роман на почту? Тогда и скажу, — улыбается она.
Я все-таки не выдерживаю. Смотрю на нее и спрашиваю почти по слогам:
— А девушка Тимура часто бывает у вас?
— У него нет девушки, крошка. Если ты про Наташу, то… После ее измены он замкнулся. Мы с папой думали, что случится беда, — тягостно вздыхает Тамара Николаевна. — Он страшно пил первое время… Он…
— Простите, я ничего не знала. Наверное, зря я спросила. Просто… Лиля, она…
— А, Лилька? Так это соседка наша по старой квартире. Тим дружил с ее старшим братом, Марк немного его помладше, но они ходили вместе в секцию бокса и на плавание. А почему ты о ней вспомнила?
— Да так… Я думала, они встречаются.
— Какой там… Тим пообещал всему миру, что никогда больше не влюбится. Он эту лохудру Натку из постели вытащил, представляешь? Прямо тепленькую, из-под мужика. Ой… Зря я это рассказываю, детка. Ты же просто коллега… Почему-то я всех девушек в радиусе десяти метров возле моего сына воспринимаю, как потенциальных невест. Но нет… Боюсь, после такого потрясения Тимур еще долго ни на кого не посмотрит.
— Это… Это ужасно, согласна. Простите, что полезла с расспросами. Я не должна была…
— Идем к столу, детка. И жду роман на почту. Ты большая умница, тебе надо писать.
— Спасибо.
Внутри что-то стремительно рушится… Глупые предрассудки, ошибочные суждения о человеке и его поведении. Выходит, Тим тоже пережил измену? И с Лилькой у него ничего нет?
Когда я появляюсь в гостиной, наши взгляды встречаются. Чувствую, как моментально вспыхивают щеки, а во рту пересыхает. Он так на меня смотрит… Пронзительно, словно хочет забраться под кожу.
— Ну как, кукла? Поболтали с мамой? — шепчет, подойдя ближе.
— Да. К твоему сведению, Тамара Николаевна посчитала мою писанину стоящей.
— Не писанину, а роман, — добавляет мама Тимура, услышав мою последнюю реплику. — Садитесь за стол. А то все остынет.
Мы едим и мило болтаем. Папа Тимура рассказывает о туристических походах в студенческие годы, а мама — о крутых писателях, с которыми она имела честь работать. Я улыбаюсь и ем торт. Расслабляюсь, на миг переставая думать о мотивах Тима…
— Кристина, хочешь, покажу тебе свою комнату? Мам, вы не против?
— Нет. Мы с папой как раз посуду помоем. Можете не торопиться. Если хотите, оставайтесь ночевать. Ой… Что-то я лишнее болтаю.
— Вот именно, мам. Не вгоняй Кристину в краску. Идем, кукла.
Тим поднимается на второй этаж. Толкает скрипучую деревянную дверь и жмет на выключатель. Небольшая комната озаряется светом, позволяя разглядеть «сокровища» своего хозяина — постеры музыкальных групп, приклеенные к обоям, фигурки самолетов, собранные из мелких деревянных деталей.
В углу мелькает диван расцветки «вырви глаз» — ярко-красное нечто с изображением разноцветных букв или цифр.
— Не смейся, кукла. Мне было пятнадцать, когда я всем этим увлекался.
— И не думала. Видел бы ты мою комнату, — усмехаюсь, подойдя к полке с самолетиками. — Ты сам собирал?
— Конечно.
Пауза между нами затягивается. Воздух тяжелеет и словно нагревается. Я верчу в руках фигурку, борясь только с одним желанием — поцеловать Тима… Осторожно кладу ее на место и подхожу к книжной полке. Чего там только нет… «Властелин колец», «Гарри Поттер», романы Майн Рида и "Том Сойер".
Взмахиваю рукой, чтобы взять томик, но Тим перехватывает мою ладонь и притягивает к груди. Боже, я так давно хочу этого… Согреться в его объятиях, почувствовать кожей теплое дыхание, укутаться в его запахе, как в пуховом покрывале…
Тяну носом воздух и прикрываю глаза. Трусь о его шею, подбородок, как кошка, понимая, что по уши втрескалась в мужчину… Не хотела влюбляться… Мечтала получить деньги и сбежать. А сейчас что?
— Кукла, я хочу тебя, — шепчет он, облизывая мою мочку.
— А внизу родители, — пьяно бормочу я.
— Давай свалим ко мне?
— А что потом?
— Потом я тебя трахну. Или ты меня… Можем по очереди.
Тим запускает ладони под мою блузку и тянется к грудям. Осыпает ленивыми поцелуями мою шею, гладит кожу, ласкает волосы…
— А что потом, Тим? Когда ты меня отпустишь?
— Скоро, кукла, — серьезно произносит он. — А с чего ты решила спросить об этом сейчас?
— Просто…
«Хочу услышать правду. Что ты обо мне думаешь на самом деле? Зачем я тебе? Просто поиграть? Наверное, да…», — вопросы крутятся на языке, но я сдерживаюсь.
Я дешевая девка из бара, он не может относиться ко мне серьезно. По определению не может — есть у него девушка или нет…
— Я не стану мешать твоей карьере. Не хочу, чтобы ты потом обвинила меня в своих неудачах. Хочешь попробовать поработать в Питере, валяй. Марк говорил на полном серьезе.
— Да? То есть ты не будешь против, если я… — произношу с придыханием.
Значит, я совсем ему не нужна… Иначе Одинцов бы придумал мне задание. Нашел способ оставить меня в городе. Но он не противится… Напротив, подталкивает к поездке. Или увольнению из журнала.
— Тогда я завтра же отвечу на предложение Марка согласием. Подумать только, двойной оклад! И…
