А она сидела на кровати, скрестив по-турецки ноги, свежая, как утренняя роза, и оживленно болтала. Она выглядела так, словно прошлой ночью между ними ничего не произошло, и это, как ни странно, бесило его.
— Я поняла, почему вчерашний кофе не удался.
— Почему?
— Ты не воспользовался фильтром.
— А надо было?
Она кивнула:
— В кофеварках такого типа, как моя, — обязательно.
— Кажется, я видел там какие-то фильтры, но не знал, для чего они, — отозвался Хейден, делая глоток. — Как вкусно!
— Спасибо. Сомневаюсь, что мой шоколад способен довести кого-нибудь до оргазма, но если почувствуешь его приближение, дай мне знать.
Взгляд, который он устремил на нее, был подобен электрическому разряду.
— Мне кажется, для этого нам вовсе не нужен допинг в виде шоколада или… твоих тянучек.
Бренна улыбнулась.
— У меня в духовке два противня рогаликов с корицей. Будут готовы минут через двадцать.
— Как же ты сумела?
— Ты был прав: вещи находились примерно там, где им и надлежало быть. Просто пришлось немного порыться.
— Зря ты хлопотала.
— Стряпня для меня не хлопоты. Кроме того, людей, которые всю ночь стерегли дом, нужно покормить. Я уже отнесла им кофе.
— Я выйду к ним через несколько минут и скажу, что они могут отправляться по домам, как только прибудет смена.
— Смена?
— До тех пор, пока не схватят тех, кто это сделал, я хочу, чтобы тебя охраняли.
Бренна помрачнела:
— Ты думаешь, что полиция уже сегодня что-нибудь нам сообщит? Ты считаешь, они успели напасть на след?
Хейден уверенно кивнул:
— Конечно. В подобных случаях обычно опрашивают всех окрестных жителей. Вполне вероятно, что кто-нибудь из соседей что-то заметил.
— Будем надеяться. — Бренна помолчала. — Знаешь, я смутно догадывалась, что в деловых кругах практикуется шпионаж и применяются грязные методы, но всегда думала, что это происходит где-то выше, там, где действуешь ты, а не я.
— Ты недооценила привлекательности своего продукта для конкурентов.
Бренна грустно улыбнулась:
— Думаю, я многим тебе обязана.
— Чем, например?
— После того как мы обнаружили последствия взлома, ты не стал говорить, будто я сама виновата, потому что не приняла предложение о сотрудничестве ни от одной крупной и мощной компании вроде твоей.
— По правде говоря, я так тревожился за тебя, что об этом просто не подумал.
— Спасибо тебе за это и за все остальное. Не могу выразить словами, как я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал.
Наклонившись вперед, Хейден ласково сжал ее руку:
— Я был рад тебе помочь. И чтобы подобное больше никогда не повторилось, я намерен кое-что предложить.
— И что же?
— Хочу настоятельно посоветовать — нет, потребовать, — чтобы ты прямо сейчас вызвала своего адвоката.
Бренна недоуменно вскинула брови:
— Зачем?
— Он должен составить заявку на получение тобой патента на тянучки. Если у него хватило ума посоветовать тебе положить копию рецепта в банковский сейф, он должен был убедить тебя и в том, что необходимо получить патент. Если бы торговая марка принадлежала тебе, никто не пытался бы украсть рецепт.
— Да, помню, он говорил что-то насчет торговой марки, но, не будучи специалистом в этих вопросах, рекомендовал мне обратиться к кому-нибудь другому. — Она пожала плечами. — А я тогда так зашивалась — ведь открытие кафе было на носу, — что просто забыла об этом. Кроме того…
— Ну ладно, не беспокойся. Эту ошибку мы сегодня же исправим.
— Ты не дал мне договорить. Кроме того…
Хейден ждал, но поскольку Бренна молчала, в конце концов поторопил ее:
— Кроме того — что?
Она в упор посмотрела на него:
— Скажи, ты, случайно, не давал задания своим лаборантам провести анализ тянучек и попытаться их воспроизвести?
— Да, было дело.
— Но нужного результата достичь не удалось?
— Ничего даже отдаленно напоминающего твой шедевр.
— Это потому, что существует маленькая хитрость, о которой знают только женщины из моей семьи. Ты можешь сто раз наблюдать, как я делаю тянучки, но у тебя никогда не получится так, как у меня.
Брови Хейдена поползли вверх.
— Ты хочешь сказать, что никто, кроме тебя, не сможет их приготовить?
— Сможет, конечно, если я расскажу все, но всего я никому не расскажу. Даже адвокату, который будет хлопотать о торговой марке.
Хейден негромко выругался и после паузы сказал:
— Ладно, все равно. Сообщи адвокату основные ингредиенты, но не говори, что существует дополнительная хитрость или как там еще назвать эту чертовщину. В этом случае ты окажешься в безопасности: как только мои не слишком щепетильные коллеги прознают, что ты сделала официальную заявку на торговую марку, у них пропадет охота использовать силовые методы. Представители компаний скорее всего по прежнему будут стремиться купить твой рецепт, но они уже никогда не попытаются отобрать его у тебя, поскольку отныне он будет юридически защищен.
Бренна кивнула:
— Звучит убедительно.
— Я мог бы порекомендовать тебе юриста, но поскольку мои намерения в отношении тянучек далеко не бескорыстны, мне будет спокойнее, если рекомендация будет исходить от твоего адвоката.
— Хорошо. Я завтра ему позвоню.
— Ты позвонишь ему сегодня. Прямо сейчас. Я хочу, чтобы специалист по авторским правам был здесь не позднее полудня.
— Может быть, юристы и бегут на твой зов сломя голову, но ради меня они этого делать не станут. Придется ждать.
— Как только мы допьем шоколад, ты позвонишь своему адвокату и попросишь его кого-нибудь рекомендовать. А я позвоню тому, кого он порекомендует. Согласна?
Бренна вздохнула:
— Ладно. Если ты обеспокоен моим положением настолько, что выставил охрану у моего дома, значит, это действительно серьезно. Надеюсь, мне удастся найти домашний телефон моего адвоката.
— Существуют иные способы узнать его, помимо телефонной книги.
Бренна взглянула на часы.
— Еще минут десять, и рогалики будут готовы. Выну их из духовки и начну искать телефонную книгу, а если не найду, позвоню в справочную. — Она помолчала. — Еще раз спасибо. Ты просто чудо!
Хейден скорчил гримасу:
— Ну не преувеличивай. — Откладывать дольше не имело смысла. Он должен признаться ей кое в чем, и дай Бог, чтобы она его за это не возненавидела. Если бы была возможность избежать неприятного объяснения, Хейден бы так и поступил, но он знал, что не сможет найти себе места, если все честно не расскажет.
