задание, которое она еще не сделала, потому что они слишком увлеклись друг другом. Она вышла из его комнаты около полуночи с туфлями в руке и жакетом, который держала перед собой, чтобы скрыть сломанную молнию на брюках. Ее сопровождал слуга, но она верила, что он не проболтается.
Она проголодалась и очень хотела выпить кофе. В холодильнике в ее апартаментах лежали сыр, свежие ягоды и йогурт.
Положив продукты на стол, она включила чайник и пошла искать свой телефон. Он по‑прежнему лежал в кармане ее жакета, работая в беззвучном режиме.
Зевая, она разблокировала телефон и увидела кучу уведомлений. У нее было несколько сообщений, отправленных на ее имя.
Это были уведомления о Люке. И о ней.
Она увидела фотографии, на которых она и Люка стояли на фоне заката. Под фото была подпись:
«Каков отец, таков и сын».
А далее был текст:
«Король Валлии продолжает традицию разврата, соблазняя свою новую сотрудницу – светскую львицу Эми Миллер из „Лондон коннекшн“, которая вызвала переполох в благотворительном фонде покойной королевы своей рекламной кампанией…»
Следующий заголовок гласил:
«Жертва или злодей?»
На другом фото был соблазнительный профиль Эми, на который внимательно смотрел Люка.
«Принца затаскивает на дно охотница за миллионами!»
«Драгоценности короны во всей красе!»
Хотя фотографии были размытыми, Эми знала, что они с Люкой там обнаженные.
– О, Люка, – прошептала она.
От слез у нее защипало глаза. Эми рухнула на диван, потрясенная масштабом происшествия. У нее скрутило живот, а в мозгу закружились мысли о предстоящем осуждении и предательстве.
Ее жизнь пошла кувырком. Снова.
И, как в прошлый раз, ей некого винить, кроме самой себя.
– Фотографии были опубликованы ночью, ваше величество. Они… отвратительные. – Кто на фото? – спросил Люка. Эми настолько увлекла его, что он не сразу понял, о ком идет речь. Гильермо сунул планшет ему под нос.
Голова Люки чуть не взорвалась. Он грязно выругался:
– Где, черт побери, была охрана?!
– Они поднялись в замок, как только поняли, что на территории остался турист. Но они опоздали.
Охранники ничего не заметили. Несмотря на правила, запрещающие посещение руин без гида, какой‑то турист все же пробрался туда, фотографируя силуэт дворца на закате. Поскольку в это время суток освещение было очень плохим, а все личные комнаты короля были с видом на море, вероятность компрометации члена королевской семьи была минимальной. Папарацци ни разу не снимали бывшего короля, потому что даже он не был настолько глуп, чтобы стоять голышом в углу террасы.
– Мы предполагаем, что фото – любительское, – сухо продолжал Гильермо. – Учитывая качество фотографии и тот факт, что сначала ее разместили на личной странице в социальных сетях. А потом фото перепечатали таблоиды.
Заголовки говорили сами за себя:
«Принц очень любит женщин?»
«Король Валлии наследует дело отца!»
«Еще один позорный монарх!»
– Команда по связям с общественностью старается устранить ущерб. Я позаботился, чтобы мисс Миллер вернулась в Лондон.
Люка почти не слышал его. Всю свою жизнь он старался быть правильным, и вот однажды, когда он расслабился, его застукали и сравнили с отцом самым отвратительным образом.
Это был не тот скандал, которого он хотел. Эми высмеивали так же жестоко, как и его самого.
– В Лондоне ее будут преследовать репортеры, – сказал Люка, его мысли метались. – Она никуда не уедет, пока я не поговорю с ней. Команде по связям с общественностью не предпринимать никаких шагов без моего ведома.
Гильермо поджал губы и пошел к двери, чтобы передать приказ короля.
Люка барабанил пальцами по столу. Все было намного грязнее и унизительнее, чем он хотел.
– Моя сестра уже знает? – спросил он.
– Мы установили систему безопасности на телефон. – Гильермо кивнул на стационарный телефон на столе Люки. – Тайный совет расходится во мнениях о том, как реагировать. – Он выглядел так, словно проглотил рыболовный крючок. – Некоторые встревожены и предлагают пересмотреть линию преемственности. Я пытался вас предупредить, ваше величество. Я настоятельно рекомендую вернуть мисс Миллер в Лондон.
– Я поговорю с сестрой. – Кивнув, Люка отпустил Гильермо.
– Не могу поверить, что ты это сделал, – сказала София. В ее тоне не было ни возмущения, ни остатков позора, который они оба испытывали после различных подвигов отца.
Люка не стал объяснять, что все получилось не так, как он хотел. Теперь он стал образцом разврата.
– Тебе остается только обратиться к «нянечкам», – серьезно сказал он, используя их детское название для членов Тайного совета, который теперь держал их обоих на привязи. Именно они настояли на том, чтобы Люка взошел на трон, хотя София имела на это право по рождению.
– Моя поездка уже готовится. Я встречусь с ними, как только приеду домой. Я подготовила заявление, которое срочно опубликую. – Она помолчала, а потом спросила с мягкой настойчивостью: – Ты уверен, Люка? Потому что у меня по этому поводу очень твердая позиция. Я не хочу тебя подставлять.
– София, стань королевой. Так будет лучше для Валлии. Не беспокойся обо мне.
– Я не могу не беспокоиться. Ты мой единственный брат. – Она вдохнула. Люка подумал, что София потеряет самоконтроль из‑за эмоций, но она хорошо научилась сохранять хладнокровие. Она откашлялась и заговорила ровным голосом: – У меня есть вопросы, но они могут подождать. Ты останешься моим наследником при условии, что искренне покаешься и скажешь, что ничего подобного больше не повторится.
В чем ему каяться? В том, что его застукали голышом с женщиной? В том, что у него было свидание с его сотрудницей? Или в том, что он занимался любовью с Эми?
– Даю слово, – сказал Люка, хотя ему было не по себе.
– Спасибо. Скоро увидимся. Люблю тебя, – ответила София.
– Я тоже тебя люблю. – Люка повесил трубку, и ему показалось, что его окутал холодный влажный воздух из темной пещеры.
Эми не переставала дрожать даже после горячего душа и нескольких чашек горячего кофе. Более того, она не могла выйти из своей комнаты и уехать из страны.
– Я сама оплачу поездку в такси, – умоляла она горничную Фабиану.
– Я не имею права вызывать такси, синьорина.
Фабиана приготовила равиоли с блестящими помидорами черри и соусом песто. Еда выглядела так же восхитительно, как и пышный омлет, который Эми не поела утром, как и фокачча, которую она не поела в обед, и как послеобеденный чай с бутербродами и пирожными, которые она проигнорировала несколько часов назад.
Ее тошнило. Весь ее мир рушился, а она не могла
