чтобы Ане разрешили опеку над Машей. Но я хотел быть с ней честным до конца, поэтому и сказал про фиктивный брак. Со временем я надеялся, что все устаканится, и обе девочки скажут мне спасибо за мое решительное вмешательство, а пока я видел лишь боль и страдания в глазах обеих. Видел, как Аня смотрела на Машу, как сама Маша тянулась к сестре, и мое окаменевшее сердце будто оживало рядом с этими девочками.
Когда той ночью увидел Машу на пороге дома, как она плакала и просила о помощи, я снова подумал о том, что это проделки судьбы. Никак иначе, она давала мне второй шанс, чтобы я не допустил прежних ошибок. А вытащив худенькое тело Ани из дома, охваченного огнем, не зная ещё тогда, останется ли она жива, откачают ли ее врачи, осознал, что эта встреча была роковой. Наверное, девочки были посланы мне свыше или наоборот, но одно знал и чувствовал абсолютно точно, что я не должен их оставлять одних. Что я нужен им. И поступал так, как подсказывало сердце. Разум твердил обратное, но в этот раз, впервые за долгое время, я пренебрег им и отдал предпочтение и выбор в пользу чувств.
Под гнетом тяжёлых мыслей я провалился в сон и проснулся уже оттого, что почувствовал, как по дому разносился приятный аромат еды. Приоткрыв глаза, я прислушался к тихим голосам своих гостей и довольно улыбнулся. Ведь недаром говорят, что утро мудренее вечера. Потому как сегодня я не чувствовал и капли сомнения в тех словах, что говорил вчера Ане. Говорил с ней аккуратно и, тем не менее, максимально честно. Она ещё сама потом спасибо мне скажет, когда поймёт, что брак со мной – это не так уж и плохо. Я дни напролёт провожу на работе, а мои любовницы, хотя уже почти как год она была одна и та же, полностью удовлетворяла все мои потребности и желания. Ане не о чем беспокоиться. Совершенно. Если только о досуге маленькой Маши. Правда, я собирался выдвинуть одно важное условие. Жить девочки пока будут со мной. А Аня… она согласится. У нее безвыходное положение. И такого шанса им воспользоваться у девочки просто больше не будет. Я давил на слабые места, руководствовался вспыхнувшими чувствами нежности к обеим и прекрасно отдавал себе отчет, что девочки были живыми людьми, а не бездомными котятами, которых я подобрал на улице и собирался забрать домой.
Я потянулся, зевнул, встал и выглянул в окно. Погода стояла тёплая. Но совсем скоро обещали дожди и резкое похолодание. Жаль я не догадался перекинуть колеса на зимние, когда поехал в Рыбачий. Но думаю, чтобы уладить все формальности много времени не потребуется. На крайний случай, если что-то сделать не успею лично сам, подключу юристов. Будут по доверенности от нотариуса заниматься всей этой ситуацией.
– Привет! – бодро произнёс я, и Аня с Машей вздрогнули и вытянулись как по струнке.
Маша всегда улыбалась, когда меня видела. Я уже безгранично привязался к ребёнку за эти дни, пока Ани не было с нами, и девочка, кажется, тоже приняла меня и относилась очень тепло и дружелюбно. Омрачало лишь одно, я почти каждый раз видел в ней Асю. Понимал все, но сделать ничего не мог.
– Дядя Игорь мы приготовили еду. Я сама замесила тесто и жарила блины! Аня мне только подсказывала, что делать.
Я улыбнулся непоседе и взглянул на Аню, та показала руки в бинтах в подтверждение слов сестры и пожала плечами.
В девушке была какая-то скрытая сила и в то же время безграничная нежность. То с какой лаской она относилась к ребёнку… Бывало, и собственная мать не всегда так трепетала над любимым чадом. Что уж говорить про Машу, которая смотрела на сестру, как на волшебницу. Я часто последние дни задавался вопросом, как Ане удалось сохранить в себе доброту и искренность с такими родителями? Откуда в ней было столько сострадания? Ведь она рисковала в тот день своей жизнью ради людей, которые не заботились о них. Маша столько мне всего рассказала, что мое каменное сердце не выдержало и раскрошилось в пыль от этих рассказов. Разве возможно заставлять так страдать своих детей?
– Надеюсь, на меня рассчитано? – спросил я, потрепав Кукленыша по мягкой щечке.
– Да, да! – Маша радостно прыгала на месте, и я снова улыбнулся.
Не знаю почему, но в голове промелькнула мысль, что моя мать придёт в восторг от девочки. И, вероятно, от старшей не меньше. Мы позавтракали и я, оставив сестер одних, поехал в город, чтобы докупить продуктов на вечер и заодно заехать в органы опеки и забрать все необходимые документы, потому что на днях я собирался уезжать в Москву.
Вопреки своим обещаниям не включать телефон и не звонить на работу, мне необходимо было снова связаться с юристами, чтобы подключить их к муторному процессу. И едва телефон успел загрузиться и войти в сеть, как посыпался шквал сообщений о непринятых звонках. Рекорд побила Света. После нее был самым настойчивым и занял почётное второе место мой зам, и только родители скромно позвонили всего два раза. Я, конечно, же начал именно с них. Свете я не собирался перезванивать, лишь набрал короткое сообщение, что со мной все в порядке, и я какое-то время хочу побыть один. У зама выяснил, что за срочный вопрос и зачем я ему понадобился.
Когда с формальностями было покончено, я вернулся в машину и направился в магазин. Мне хотелось побаловать девочек чем-нибудь вкусным. Аня хоть и настороженно ко мне относилась, зато Маша оправдывала мои ожидания на все двести процентов. И кто действительно не меньше меня будет рад их появлению в моей жизни и доме, так это мама. Она никак не могла пережить смерть Аси. Никто не мог, и я ничего не забыл. А эта девочка… они обе станут для неё отдушиной.
– Аня! – я занёс пакеты в дом.
Девочки сидели на диване и чем-то увлечённо занимались. Окинул беглым взглядом сестёр и направился прямиком на кухню.
– Игорь? – она подняла на меня вопросительный взгляд, будто почувствовала скорые перемены, и нечто не читаемое сверкнуло в ее взгляде. – Маша посиди, я сейчас, – она поднялась и направилась на кухню следом за мной.
Умная девочка. Молодец.
– Столько всего… – она окинула взглядом мои покупки.
– Что ты решила? – повернулся к ней лицом, глядя в ее чистое и бледное
