Прежде, чем тот успел ответить, Квентин поднялся с пола.
— Говорил же я, что ты не сможешь сама управляться с Куртом! — сказал он, глядя поверх спущенных на нос очков в золотой оправе.
Джейни сердито посмотрела на него:
— Я не управляюсь с Куртом. Он не предмет, Квентин.
Кэнтон держал руки глубоко в карманах и смотрел на Квентина с любопытством и некоторым презрением.
— Это наш сосед, мистер Рурк, — сообщила Джейни. — А это — Квентин Хобард, коллега моих родителей. Он преподает древнюю историю в Индианском университете.
— Насколько древнюю? — поинтересовался Кэнтон.
— Возрождение, — последовал ответ Квентина. Он подхватил с пола страницу с паукообразными письменами. — Я занимаюсь исследованием…
Не дослушав, Кэнтон взял у него из рук страницу и, нахмурясь, бегло ее просмотрел.
— Это из дневника. Похоже, какой-то Бернал Диас вел его, когда приплыл из Испании в Новый Свет с Кортесом. Тут он высказывает недовольство правом на пользование землей, которое было дано индейцам.
— Правильно! — воскликнул Квентин.
— Но эта запись касается народа майя, а не ацтеков, — продолжил Кэнтон, затем прочитал текст вслух, легко переводя слова на английский.
Закончив, Рурк поднял глаза.
— Кто это писал? — спросил он.
Квентин моргал глазами. Как и остальные, он зачарованно слушал древние слова, так выразительно произносимые их гостем.
— Никто не знает, — ответил ученый. — Подписи нет, но слог автора выдает в нем образованного монаха, не правда ли? Как вы это прочли? — добавил он. — Некоторые из глаголов давно вышли из употребления.
— Моя мать была испанкой, — ответил Рурк, — и говорила на диалекте, который почти без изменений перешел из древнеиспанского.
— Вы бывали в Испании?
— Да, — ответил Рурк. — В Вальядолиде до сих пор живут мои кузины.
В комнате воцарилась тишина. Джейни уставилась на Кэнтона с нескрываемым любопытством, но, встретив его сверкающий взгляд, покраснела.
— Ну что ж, спасибо за перевод, — сказал наконец Квентин. — Если у вас есть время, я бы с радостью послушал, как вы переведете еще кое-какие страницы.
— Сожалею, — ответил Кэнтон, — но завтра утром я должен лететь в Нью-Йорк. Так как вернуться я рассчитываю только к полуночи, то хотел попросить у Джейни разрешения оставить у нее мою дочь.
Впервые Кэнтон назвал ее сокращенным именем. Джейни практически потеряла дар речи.
— Ну… конечно, — ответила она, запинаясь. — Я… буду рада.
— Перед отъездом я пришлю ее сюда. Только это будет очень рано.
— Удачного полета, — пробормотал Квентин.
Кэнтон усмехнулся.
— С этим нет проблем. У меня свой реактивный самолет. Итак, до завтра.
Тут он случайно взглянул на книгу, лежавшую на диване, и его брови удивленно поднялись.
— Судебная медицина? Я думал, ваша специальность — история.
— Так и есть, — сказала Джейни.
— О, она черпает из нее темы для своих книг, — небрежно произнес Квентин.
— Для тех, которые я пытаюсь продавать, — быстро добавила Джейни, сердито взглянув на Квентина.
Тот не понял и снова открыл было рот, но Джейни встала и повела Кэнтона к дверям.
— Между прочим, я забрал у них мачете и спрятал его. — Поверх ее плеча Кэнтон посмотрел на детей, которые уже давно вышли на веранду. — Не выпускайте их из виду. Одному Богу известно, что еще придет им в голову. Зачем нужно было рубить совершенно новый садовый шланг?
— Чтобы сделать приманку для отлова садовников, — предположила она.
Рурк хмыкнул. Квентин, забыв об их присутствии, снова погрузился в свои рукописи.
— Весь в науке, правда? — тихо спросил Кэнтон.
— Он обожает свой предмет. Мне он тоже нравится, но мой период — викторианская Америка. Более ранние эпохи меня не слишком занимают.
Он заглянул ей в глаза и протянул:
— Интересно…
— Вы очень хорошо образованы, — заметила Джейни. — По-испански читаете как коренной житель.
— А я и есть коренной житель, даже если мало похож на такового, — ответил он, гордо подняв голову. — Что же касается образования, то в отрочестве я был слишком занят другими заботами и не закончил десятый класс… Получил удостовере ние, которое считается равноценным диплому об окончании средней школы. И это все.
Джейни покраснела до корней волос. Ей и в голову не могло прийти, что Рурк не получил высшего образования. Он ведь был миллионером и имел любую возможность… Или не имел?…
Озадаченный вид девушки тронул Кэнтона.
— Итак, вы видите, что я далеко не ученый. Свое образование я получил на улице.
— Человека, создающего такие блестящие компьютерные программы, нельзя назвать необразованным, — заявила Джейни. — Вы — гений-самоучка!
Было слышно, как он вздохнул. На какую-то долю секунды Джейни заметила в его глазах озадаченность, будто ее замечание застало его врасплох.
— Ваши родители не были состоятельными людьми? — спросила она.
— Интересуетесь, получил ли я в наследство деньги для стартового капитала? Нет, не получил, — ответил он. — Каждое пенни я заработал сам. В действительности, мисс Загадка, мой отец был рабочим. Мне пришлось бросить школу, чтобы обеспечить свою сестру, когда он умер от рака. Мне было семнадцать лет. Мать умерла, когда мне не исполнилось и четырнадцати.
На этот раз у нее перехватило дыхание.
— И вам удалось достичь таких высот в одиночку?
— Не совсем в одиночку, но свое состояние я заработал честным трудом. — Он усмехнулся. — Я — трудоголик. Разве это не видно?
Она кивнула:
— Интеллект тоже видно.
Он приподнял бровь, и на его жестких губах появилась неприятная улыбка:
— Льстите мне на случай, если я верну обратно былое богатство?
Джейни с неподдельным возмущением спросила:
— Неужели по мне можно сказать, что деньги для меня главное в жизни?
— Женщины коварны, — ответил Рурк. — Вы можете выглядеть как ангел, но в глубине души быть корыстной.
Ее гордость была уязвлена.
— Спасибо за комплимент.
Джейни повернулась, чтобы уйти обратно в дом, но Кэнтон поймал ее за руку, вытащил наружу и закрыл дверь.
— Ваш любимый грамотей там, в доме, — ученый, — процедил он сквозь зубы. — Вот почему вы держите его возле себя, не так ли? А у меня нет даже диплома об окончании средней школы!
— Какое это имеет значение? — сказала Джейни с такой же злобой. — Кого волнует, есть у вас степень или нет? Мне все равно! Мы просто оказались соседями, — добавила она с легкой усмешкой. — И, надеюсь, стали друзьями.
