все эти годы, пусть так будет и дальше.
— Ясно. По-хорошему ты не хочешь. Что ж… Тогда я сам найду подход к Милане. Она уже совершеннолетняя, и у тебя нет возможности запретить нам общаться. Я хотел мирно, но придется действовать в обход тебя.
Отпиваю чай из чашки, он немного кислый, приятный вкус ягод чувствуется хорошо. Прячусь за этими ощущениями несколько секунд, но потом все-таки говорю.
— Хорошо, наверное, быть отцом, когда позади крики, бессонные ночи, зубы, сопли, простуды, истерики… Первые инфекции и недели в инфекционках. Ребенок уже… не то, что ходит и разговаривает! Милана уже и школу закончила. А теперь ты — отец. Щедрый, выходной и воскресный папа! Так?!
— Послушай, — скрипит зубами. — Так-то мне тоже есть, что тебе предъявить.
— Попробуй!
Мы смотрим друг на друга так, словно мы — давние и кровные враги.
Года не имеют значения, я зла на Кирилла точь-в-точь так же, как в то время, когда он то ли работал, то ли гулял, то ли зависал с друзьями и девками, а я сходила с ума от усталости, страха и непонимания, что происходит с маленьким ребенком у меня на руках, почему она все время кричит, плачет, толком не берет грудь…
— Во-первых, ты к своей мамке втихушку свалила. Зная, как она меня недолюбливает.
— Я переехала к маме, потому что она мне помогала с Миланой. Не только советом, но и делом. Она брала ее на прогулки, и я могла элементарно полежать в ванной, перебрать вещи, сбегать в парикмахерскую или на пять минут заглянуть к подружке… Я вспомнила, что такое сон, потому что мама мне помогала. А ты? Что делал в это время ты? Курил траву? Гулял? Строил планы, кого бы еще обчистить? Достойно… Нет слов! Сто баллов тебе, Савельев!
— Ты могла бы мне просто… — стискивает пальцы в кулак. — Сказать! А не сваливать молчком!
— Я много раз пыталась до тебя достучаться, но ты тупо сбегал каждый раз.
— От истерик.
— Другого бы ты в то время и не услышал. Я была на грани. Измотана! Тебе было сложно? Но ты и представить себе не можешь, как было сложно мне!
— Хорошо! Я виноват. Про***ался! Херовый из меня молодой семьянин, не мог помогать тебе с дочкой! Не понимал. Но ты, милая… — смотрит на меня с презрением. — Ты ни разу ко мне не приехала. Не пришла и не поговорила даже!
— В то время когда тебя задержали? Мы почти сразу попали в инфекционку. Возможно, ты считаешь, что я должна была бросить дочь и лететь к тебе?
— Какая инфекционка? — выплевывает. — Мамаша сказала, что ты отдыхать к родственникам отца двинула и не хочешь со мной общаться. Более того, передала твои слова..
— Бред! Ты врешь.
— Она передала мне твои слова, а потом письмо от тебя. Тоже не ты писала?
— Про то, что я хочу с тобой развестись и то, что ты — ужасная ошибка? Это писала я! Не отказываюсь от своих слов и до сих пор так думаю. Я, Кирилл… Я жалею, что с тобой связалась и забеременела. Жалею, что родила и вышла за тебя. Моя жизнь могла бы сложиться иначе.
— То есть, я полное, как ты считаешь, ничтожество, неудачник и нищеброд, позорный уголовник такую девочку, как ты, недостоин?!
— Половины этих слов я тебе не говорила. Не преувеличивай.
— Так мне еще одна записка от тебя пришла. Когда я сразу отказался разводиться. Я тебе передал через маму. И если бы прочитала… Ты бы узнала, что все не так просто…
— Наверное, тебя подставили, ха.
— Да, подставили. И чтобы не сел человек, которому садиться нельзя из-за должности, крайним сделали меня. Но и заплатить обещали хорошо за отсидку. Треть сразу, две трети потом. Однако тебе же мои грязные деньги были не нужны.
— Что ты несешь? Я ничего такого не знаю! Не было от тебя никакого письма, записки! Не было… Я передала тебе о том, что хочу развестись, и все. Твой суд состоялся быстро. Тебе впаяли срок, нас развели без проблем.
— Без проблем для тебя, ты хотела сказать.
— Можно подумать, у тебя были какие-то проблемы из-за этого!
— Кроме предательства любимой? Ммм… Пожалуй, больше никаких.
— Слишком много громких слов и ложных обвинений. Ты меня не любил.
— Любил! — возражает громко.
На нас оборачиваются другие посетители ресторана.
Кирилл одергивает пиджак и ослабляет галстук.
— Я тебя любил и хотел… Хотел все исправить. Я тебе писал регулярно, а ты сказала, что у тебя есть другой! И чтобы я свалил навсегда и никогда больше в твоей жизни не отсвечивал!
— Врешь.
— А смысл? — усмехается спокойнее.
— Я не получала ни одного письма.
— Значит, есть смысл поговорить со своей мамочкой…
Глава 15
Она
Мы смотрим друг на друга с эмоциями. Слишком много старых обид и претензий, будто мы оба — предатели. Так больно, что даже вздохнуть трудно.
Мне сложно поверить, что Кирилл прав. Я столько много лет училась не думать о нем, не вспоминать, не гадать, как сложилась его жизнь. Однако против воли иногда думалось о нем: первая любовь, первая близость, сильные чувства…
Такие чувства не проходят бесследно, и как бы я ни старалась сделать вид, что мне на Кирилла плевать, но сейчас он сидит передо мной, и моя кровь кипит, на бешеной скорости несется по венам. Жар приливает к щекам.
Обиды из прошлого меня не отпустили. Разбитое сердце до сих пор кровоточит под обломками чувств.
— Ты высказал мне претензии. Это все? — спрашиваю я.
— Черт. Я и забыл, как с тобой сложно… — усмехается он. — Дело не в претензиях.
— Дело в том, что прошло целых восемнадцать лет, и ты устроился в городе, судя по всему, неплохо, и ни разу не попытался со мной связаться.
— Не пытался? Я несколько лет только и делал, что пытался до тебя достучаться, а
