категорично сказал он. — Сколько ледяных комнат свободно? — Только одна, и я не буду в ней спать.
— Лена, ты не будешь спать на полу.
— У нас куча спальных мешков. Я устрою себе гнездышко. Со мной все будет в порядке. Или… Точно! Я могу поспать на диване в гостиной. — В иглу было несколько постоянно отапливаемых помещений, куда можно было попасть через сеть ледяных туннелей.
— Мне обязательно напоминать тебе, что ты беременна?
Не обращая внимания на реакцию Рейчел, Лена запротестовала:
— Нет, я ни за что не буду спать в одной из этих ледяных комнат, не после прошлого раза!
— Не выключай свет, если боишься темноты.
— Я думала, ты беспокоишься о том, что я подвергаю опасности ребенка?
— Ты сказала, что вполне здорова. Мы знаем, что для ребенка нет риска, если ты будешь в тепле. — Меня беспокоит не тепло! Ты хоть представляешь, насколько ужасна паническая атака, когда ты один?
Константинос нахмурился.
— Ты никогда раньше не говорила о панической атаке.
— Я видела твою реакцию, когда призналась в клаустрофобии. Этого было достаточно. Я не буду спать в ледяной комнате, и ты не имеешь права заставлять меня это делать.
— Я буду спать в одной комнате с тобой, лишь бы ты не спала на полу или на диване.
Совершенно ошеломленная, Лена уставилась на него.
— Ни одна беременная женщина не должна спать на полу или диване, не говоря уже о матери моего ребенка. Это единственное решение.
— Но… — Предложение Константиноса было настолько неожиданным, что на мгновение она даже не смогла придумать «но». — Ты ненавидишь холод.
— Я готов пойти на эту жертву ради нашего ребенка, — сказал Константинос, понимая, что это не совсем правда.
У него вырвался глубокий вздох.
Это его поведение было неправильным. Он взял снегоход, на котором никогда раньше не ездил, и отправился в снежную бурю по незнакомой местности. Им двигала ярость и… страх за Лену.
Он намеренно спровоцировал ее на бурное выяснение отношений, чтобы добиться от нее эмоциональной реакции, растопить лед отчуждения. Вместо того, чтобы радоваться, что они смогут воспитывать ребенка, обходясь без эмоциональной близости, он запаниковал. Константинос возненавидел маску невозмутимого спокойствия и профессиональной вежливости, которую она надевала.
Что было такого в этой женщине, что вызывало в нем столько противоречивых чувств? Почему, видя гамму эмоций, сияющих сейчас в ее глазах, он испытывал такой прилив радости, что был готов пробиться сквозь снежную бурю, добраться до луны и вручить ее Лене?
Напряженную тишину прорезал кашель.
Они оба моргнули и одновременно повернули головы.
Рейчел смущенно смотрела на них.
— Сказать персоналу, что у нас на ночь будут дополнительные гости?
Лена кивнула. Румянец окрасил ее щеки.
От прилива адреналина сердце Константиноса заколотилось быстрее, пульс участился. Что ж, этой ночью ему придется нелегко…
Лена с трудом расправилась со стейком. «Ледяной» ресторан, располагавшийся в уютном отапливаемом здании, не был частью иглу — он соединялся с ним так же, как стойка администратора, через сеть ледяных туннелей. Здесь, в плохую погоду, такую, как сейчас, гости и персонал могли проводить время в комфортной обстановке, не выходя на улицу. Большинство из них находили пребывание в иглу волнующим опытом. Они заплатили целое состояние, чтобы переночевать в артхаусной морозилке, и были полны решимости оправдать затраты.
Лена не разделяла их энтузиазма. Однако она боялась не замкнутого пространства — на этот раз ей предстояло разделить постель с Константиносом. Впрочем, эта авантюра с самого начала не была похожа на романтическое приключение, к тому же им предстояло лечь одетыми и спать в разных спальных мешках. Это было больше похоже на детскую вечеринку с ночевкой, и все же ее охватила дрожь.
Ужин прошел в мучительно напряженном молчании, возбужденная болтовня гостей ресторана делала тишину между ними еще более гнетущей.
Во время десерта на телефон Лены пришло предупреждение: местный аэропорт будет закрыт как минимум до шести утра.
Не говоря ни слова, она передала телефон Константиносу. Он безэмоционально прочитал сообщение и натянуто улыбнулся. «Да будет так», — читалось в его глазах.
Вскоре они остались в ресторане одни. Десерт был съеден, кофе выпит.
Лена вздрогнула, когда Константинос резко встал из-за стола.
— Давай сделаем это.
Сделав глубокий вдох, она тоже поднялась.
В молчании они направились к отапливаемым раздевалкам. В каждой ледяной комнате была отдельная раздевалка с отдельной ванной и шкафчиком для хранения вещей. В ледяную комнату нельзя было брать ничего, кроме одежды. Накануне один из участников американской вечеринки проигнорировал это указание и был удивлен, обнаружив, что его телефон намертво примерз к прикроватной тумбочке изо льда.
Они вошли в отведенную им раздевалку. Спальные мешки, подушки и пакет с туалетными принадлежностями были разложены на длинной скамье. Константинос хмыкнул, заметив, что выданные им спальные мешки можно превратить в двуспальные, и Лену вновь бросило в дрожь.
Схватив пакет, Лена быстро попятилась в ванную — ей нужно было собраться с мыслями, побыть одной хотя бы несколько минут.
— Рекомендую снять свитер и брюки, — сказала она, прежде чем закрыть за собой дверь. — Лучше всего спать в термобелье и носках. О, и еще шапка. Возьми перчатки и шарф на всякий случай.
— Ночь в морозилке! Никогда бы не подумал, что соглашусь на такое, — заметил Константинос. — Спальные мешки рассчитаны на температуру до минус сорока, — заверила Лена. — Положи свитер рядом, чтобы сразу надеть утром.
Она исчезла в ванной.
Оставшись в одиночестве, Константинос выдохнул белое облачко пара, размял шею и плечи. После трех бессонных ночей он нуждался в отдыхе и надеялся, что быстро уснет, а когда проснется, метель закончится. Ночь пройдет в мгновение ока.
Закончив умываться и убрав вещи в шкафчики с подогревом, они пошли по ледяным тоннелям в свой люкс.
Оформление номера было вдохновлено японской культурой. Стены искусно вырезаны в виде аркады, увитой цветущей сакурой, в дальнем конце мерцал голубоватой подсветкой искусно вырезанный из глыбы льда синтоистский храм. Огромная ледяная кровать застелена изолирующей тканью и оленьими шкурами, под которыми был положен толстый матрас.
Когда дверь за ними закрылась, в комнате воцарилась тишина. Она была именно такой, как описывала ее Лена, — абсолютной.
Она нажала на выключатель у двери. Свет, исходивший от нависающей ледяной сакуры, погас, оставив только тусклые голубые огоньки у основания стволов деревьев в качестве слабого освещения.
Константинос пристально посмотрел на нее.
— Тебе не слишком темно?
Лена обхватила себя руками и покачала головой.
— При свете уснуть не получится…
— Если станет слишком жарко, скажи, — довольно грубо сказал
