занавески на окне были веселенькой расцветки. Особенно Альку обрадовал телевизор.
— Ну, ты оставайся, а я сейчас схожу в магазин и куплю тебе все, что нужно. — сказала Евгения Сергеевна.
— Хорошо. — послушно ответила девочка. — А меня уже через два дня выпишут?
— Через два дня будут готовы результаты анализов, а там уж доктор решит, что дальше делать. Ну я пошла, скоро приду.
Тетя Женя ушла, Алина присела на кровать, потом выглянула в окно и решила включить телевизор, потому что больничная тишина уже начинала давить на уши. Телевизор нагрелся и громко заорал голосом певицы Чечериной. Алька испуганно убавила звук и осторожно выглянула в коридор, проверяя, не потревожила ли кого. В коридоре стояла Евгения Сергеевна с доктором, они что-то живо обсуждали. Доктор объяснял, а тетушка кивала головой и задавала вопросы.
«Лучше бы меня сюда привезла Марина» — почему-то с раздражением подумала Алина. Ей вдруг очень захотелось увидеть отца, она даже представила, как Марина сидит рядом с ним и поправляет сбившуюся простыню. Она бы тоже могла сидеть рядом с папой и подавать ему питье, но Марина зачем-то отправила ее на обследование. Чего обследовать, когда она чувствует себя прекрасно?
«Ладно, два дня потерплю, а потом попрошусь домой» — решила девочка и села смотреть телевизор.
Юра так быстро все организовал, что похороны состоялись уже на следующий день после нашего похода в морг и исчезновения Алины с Евгенией Сергеевной. Ночь прошла для меня как одно мгновение. Я приняла какие-то таблетки и через несколько минут как-будто с головой окунулась в мягкое облако, а еще через несколько минут меня уже будил Юра. Я не сразу сообразила, что настал новый день и не сразу вспомнила, какие беды обрушились на мою семью.
Еще вчера вечером я позвонила Татьяне и все ей рассказала. Она пообещала известить начальника Максима о времени похорон и предложила свою помощь. Так как тело Максима должны были доставить из морга домой в одиннадцать часов, то мы договорились с Танькой встретиться там в десять. Юра отвез меня в квартиру и оставался до тех пор, пока не появилась подруга. Несмотря на траур, Татьяна с большим интересом разглядывала моего мужчину и по выражению ее лица я поняла, что Юрик получил высший балл.
В одиннадцать мы с Таней сели у гроба, а в квартиру стали заходить соседи. В основном это были пожилые люди, которые к смерти относятся более философски, чем молодежь. Я сидела, смотрела на мертвое лицо мужа, но мысли мои при этом были об Алине. Ближе меня у девочки не осталось никого, если не брать в расчет новоявленную тетушку и ее сына. Пять лет я воспитывала Альку как мать и отчасти как подруга. Мне приходилось вникать в ее девчоночьи проблемы, как морального, так и физического плана. Она ни разу не назвала меня мамой, только Мариной, но я и не претендовала. Мне хватало того, что Алька иногда подсаживалась ко мне на диван, прижималась к моему плечу и начинала рассказывать что-нибудь сокровенное. Именно так я общалась со своей мамой и считаю это подарком судьбы.
От раздумий меня оторвал Юрик, он тихо вошел в комнату и на мой вопросительный взгляд покачал головой. Новостей об Алине и Евгении Сергеевне не было. Вскоре в комнате началось движение и мы все вышли к подъезду. В глаза бросались пять огромных разноцветных фургонов, выстроившихся в ряд вдоль дома. Это друзья Максима приехали проводить его в последний путь. И всю дорогу до кладбища мой мозг сверлили надрывные гудки автомобильных клаксонов.
Когда я бросала на крышку гроба комья земли, то поклялась Максиму, что не пожалею никаких сил для благополучия его дочери. Может быть это было несколько театрально, но необходимо для того, чтобы не впасть в отчаяние. Юра и Танька все время находились возле меня, временами тревожно заглядывая мне в глаза. Но они зря переживали, я не собиралась расклеиваться. Сейчас главное для меня — это Алька.
Люди шли мимо могилы и я провожала каждого рассеянным взглядом. Вот ребята-водители, которые работали вместе с Максимом — они держались все вместе, лица их были суровыми, на скулах играли желваки. Да, вполне может быть, что это не первый случай, когда кого-то из их братии находили в лесу мертвым. Опасная у них работа. И тут мое внимание привлек неуклюжий толстый человек с одутловатым лицом. Он шел сразу за водителями и я сначала решила, что это один из них. Как же так, он явно пьющий, подумала я. Толстяк наклонился и набрал земли сразу в обе руки, постоял над раскрытой могилой чуть дольше, чем другие и каким-то детским, неуклюжим жестом бросил туда землю. Когда он проходил мимо меня, я услышала его хриплую одышку и поняла, что человек отнюдь не запойный, а просто чем-то серьезно болен.
Поминки проходили в небольшом кафе, да и народа-то было не так уж и много. За нашим столом, кроме меня, Татьяны и Юрика, сидели два Юркиных сотрудника. Они производили очень хорошее впечатление — приятное поведение, спортивные фигуры. У одного из них зазвонил сотовый телефон, он молча послушал и отдал трубку Юре. Юра слушал и время от времени бросал на меня взгляды. Я поняла, что есть какая-то информация.
— Нашли машину. — коротко сказал Юра, возвращая телефонную трубку.
— Где? — спросила я.
— В Саратове, на окраине города. Она действительно была угнана с Подстанции скорой помощи. Сейчас ребята прозванивают все Саратовские больницы.
— А что будем делать мы? — в отчаянии спросила я.
Юра внимательно посмотрел на меня, потом по очереди на своих сотрудников, вздохнул и решительно сказал.
— Пока подождем результатов, а завтра навестим вашу таинственную Евгению Сергеевну.
— Где, в Саратове? — удивилась я.
— Как ты и говорила, в пятидесяти километрах от Саратова есть рабочий поселок, где и проживает ваша тетушка с великовозрастным сыном.
— Я с тобой! — решительно сказала я.
— И меня тоже возьмите. — попросила Танька.
— Да, и ее тоже возьмем. — обняла я подругу за плечи. — Мне с ней спокойней будет.
Оба сотрудника тут же деликатно стали смотреть в сторону, чтобы не мешать своему начальнику принимать важное решение — брать с собой двух совершенно бесполезных в оперативной работе женщин, или не брать. Но, очевидно, наши с Татьяной взгляды — мой полный решимости, а ее полный мольбы — возымели свое действие.
— Ладно. — наконец сказал Юрик. — Едем все вместе, снимем в гостинице два номера. Только попрошу меня слушаться и никакой самодеятельностью не заниматься.
Мы с легкостью пообещали
