– Но это же и есть правда. Другой правды нет.
И замолчала. А он повернулся и вышел из комнаты с таким видом, словно, останься он cute на минуту, непременно бы ее задушил. Лайэл содрогнулась. Вокруг ни души. И поздно уже. Если он до нее дотронется, она просто не вынесет этого.
Опять паника? Он и вчера-то не дотронулся бы до нее. То, что случилось ночью, это всего лишь брачные доказательства, брачная процедура, так сказать. А уж теперь-то в нем столько ненависти и презрения к ней. Так что вряд ли он будет заниматься с ней любовью. Хорошенький эвфемизм! Она поёжилась. Нужно чем-то заняться. Наедине со своими мыслями действительно можно сойти с ума.
Лайэл подошла к окну. Снег, белый снег… Задернула шторы. Зажгла торшер. Вошел Джордан с охапкой сухих дров. Значит, ходил на кухню.
– Я пойду приму душ, а затем приготовлю ужин, – сказала она, обращаясь к его спине. Он не ответил.
Она хотела поставить чемодан на кровать, как вдруг у нее из рук взяли чемодан и без труда подняли его с пола. Нужно поблагодарить! Но благодарить уже было некого.
Юбка помялась, пока она спала. Достала платье в серо-голубую клетку. Белая ночная рубашка и такой же ажурный халат-неглиже, пара изящных шлепанцев ручной работы – на стул, рядом с кроватью. Бог с ними, с условностями! Славные шлепанцы подарила Митч на свадьбу. Она тогда так прямо и сказала:
– Ну что можно подарить женщине, у которой вот-вот будет все на свете?
Горячий душ укрепил Лайэл физически и морально. Она гладко причесала волосы, собрав их в пучок, оделась. Пошла в спальню – нужно было убрать чемодан с кровати.
Сначала она решила достать только самое необходимое, но потом передумала. Джордан может что-либо заподозрить, а если ей придется выбираться отсюда, тяжелый чемодан все равно с собой не возьмешь.
Свои вещи он уже развесил в шкафу. Прихватил что ни попадя, а все равно видно, что все дорогое. Она тоже стала развешивать свои тщательно отобранные продуманные туалеты. Конечно, они недорогие. Ширпотреб! Вот пусть посмотрит, на какие «тряпки» она будто бы тратила деньги Поля. Всего-то и был у нее один дорогой костюм, сиреневый – она его купила к свадьбе. И шелковая блузка к нему. И то дедушка заплатил.
Джордан, правда, открыл на ее имя счет в банке. Но она решила не тратить ни пенни оттуда, пока они не станут мужем и женой.
В последний свой приезд во Френчем дедушка, когда они остались одни, сказал:
– Я кое-что откладывал и хочу, чтобы теперь ты взяла эти деньги. У тебя должны быть твои собственные деньги, – уговаривал он внучку, когда она отказывалась их взять. – Может быть, нужно будет купить что-то из одежды и свадебный подарок для Джордана.
Она долго решала, что купить Джордану в подарок. Это должна быть такая вещь, глядя на которую он сразу бы понял, что она его любит, как никого на свете.
И как-то, еще не уволившись с работы, она заглянула на аукцион, который устраивала ее фирма. Распродавался антиквариат. И она сразу же увидела то, что отвечало ее требованиям.
– Очень красивая вещица, – сказала она дедушке. – Я куплю ее непременно, если у меня хватит денег.
Покупка оставила ее без гроша за душой. Но зато она купила то самое «снежное» пресс-папье, высотой около восьми сантиметров вместе с черного цвета подставкой. Ну просто прелесть! Внутри, за стеклом, крохотный домик. Дверка с заклепками, из трубы идет дымок… Лайэл раскачивала пресс-папье – каждый раз начиналась «снежная вьюга». Снежинки кружились вокруг домика, почти заметали его, и чудесным образом в окошечках загорелся свет. Осторожно упаковав подарок в бумагу тусклого золота, она положила его в чемодан.
И вот она смотрит на этот сверток, а слезы льются из глаз. Вот уж он бы посмеялся! Сидит и слезы льет. Она встала, хотела спрятать подарок в одном из многочисленных ящичков и вздрогнула, услышав голос Джордана:
– Ну, закончила разборку?
Лайэл обернулась, спрятав руки за спину, как провинившийся ребенок. Он подошел, взял пустой чемодан и забросил его на верхнюю полку, где лежал и его чемодан, с усмешкой спросил:
– Уж не нож ли ты хочешь всадить мне в спину?
– Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Я подумал, не нож ли ты прячешь за спиной.
Лайэл не ответила.
– Ну что там у тебя? Она упрямо молчала.
– Секреты, Лайэл? Между мужем и женой секретов быть не должно.
Издевается и этим наслаждается! Он не успокоится, пока не узнает, что там у нее.
– Это мой тебе свадебный подарок, – призналась Лайэл. И твердо сказала: – Но теперь, когда… теперь уже отпала необходимость в этом подарке.
Прижимая сверток к груди, она вернулась в гостиную.
– Но мне бы хотелось все же его получить. Интересно узнать, что ты выбрала в качестве подарка для меня.
На лице его была откровенная циничная ухмылка. Лайэл протянула сверток. Взял, разорвал упаковку. Внезапно выражение лица его изменилось. Видно было, что он поражен. Однако в следующее мгновение сказал:
– Но как это умно с твоей стороны. Ты даже хитрее, чем я предполагал. Так! Ну и где же ты взяла деньги, чтобы купить эту антикварную вещь?
– Из твоих денег я не потратила ни пенса.
– Вот как? Ну и на чьи же деньги ты это купила?
Лайэл показалось, как будто что-то оборвалось внутри. Вроде как бы все сразу онемело. Во всяком случае, боль сразу исчезла.
– Пойду приготовлю что-нибудь на ужин, – произнесла она голосом, лишенным всяческих эмоций, и пошла на кухню.
Она приготовила изысканную еду, между делом накрыла на стол, поставила два подсвечника. Вставила и зажгла нарядные свечи, которые нашла в шкафу.
Когда все было почти готово, появился Джордан. Спросил:
– Что-нибудь выпьешь?
Лайэл захлопнула духовку. Обернулась – лицо порозовевшее от жара – ответила:
– Да, пожалуйста. Если есть, то сухой херес.
Пока она снимала передник и подавала первое блюдо, Джордан принес бутылку охлажденного «шабли» и разлил вино в рюмки. Он галантно усадил Лайэл за стол, затем сел сам и, глядя на горящие свечи, заметил:
– Трогательное дополнение к медовому месяцу.
Без яда не обходится! Лайэл с невозмутимым видом разложила на тарелки куски рыбного филе в сметанном соусе. Он с аппетитом ел и нахваливал. И камбалу по-веронски, и котлеты по-киевски. А она сидела, наклонив голову. Есть не хотелось. Маленькими глотками отпивала вино из рюмки и делала вид, что ест. Меренги с размороженной малиной и взбитыми славками удались на славу. С трудом проглотила кусочек. Вино она пила на пустой фактически желудок и скоро почувствовала легкое головокружение. Попросила Джордана еще налить ей вина.
Когда она встала из-за стола, чтобы убрать тарелки после ужина, он сказал:
