Но у нее никогда не было ничего сексуального. Такие вещи не заботили их с Робом. Конечно, у них был секс, довольно хороший, но оба были слишком сфокусированы на работе.
Интересно, поэтому она выбрала Чейза для первой интрижки? Потому что, несмотря на их внешнюю схожесть, Чейз был полной противоположностью мужа?
Разгладив на себе ужасно скучное платье, Милли отправилась изучать виллу.
Этот роскошный дом был сделан полностью из натурального камня и отлично вписывался в пляжный пейзаж. Внутри было много пространства и света. Милли нашла Чейза в изысканной столовой, которая плавно переходила в главную гостиную, уставленную кожаными диванами и креслами. Из огромного окна от пола до потолка открывался потрясающий вид.
— Пахнет вкусно.
— Курица с ананасами под соусом из манго, — произнес ей Чейз, стирая что-то полотенцем с мраморной поверхности кухонного стола.
Милли почувствовала, как ее сердце сжалось.
Они с мужем никогда не готовили. Каждый вечер брали еду на вынос в ресторане или покупали готовые обеды в соседнем супермаркете. «Зачем готовить, если нет необходимости?» — говорил Роб, а она соглашалась.
— Милли? — обеспокоенно прищурился Чейз. — Все нормально, суровая женщина?
Она кивнула.
— Ванна была просто шикарна, — произнесла Милли в отчаянной, хоть и слишком очевидной, попытке сменить тему разговора. — Я могла бы жить там неделю.
— Вода бы остыла, — заметил Чейз и стал ловкими движениями нарезать перец.
— Верно, — согласилась Милли. — Очень приятно было обнаружить свой чемодан с одеждой. Я, правда, не уверена, каким образом он очутился в твоей спальне.
— Очень любезный портье принес его, пока ты нежилась в ванне.
— Тебе не кажется, что стоило спросить у меня?
Чейз поднял на нее взгляд:
— Мы все еще обсуждаем подобное? Мои условия, забыла?
— Ты не можешь ссылаться на этот пункт каждый раз, когда я возражаю против чего-то, Чейз.
— Потому что?..
— Это нечестно, — раздраженно выдохнула она.
— Действительно.
— И?..
— Мы не играем в футбол или лото, Милли. Тут нет правил.
Она скрестила руки на груди:
— Ты решил поиграть в короля и контролировать все и вся? В этом дело?
— А что, похоже? — с любопытством поинтересовался Чейз.
— Нет, — с неохотой призналась она. — Именно поэтому я не могу понять, чего ты хочешь. Большинство мужчин просто согласились бы на секс и тут же испарились.
— С тобой такое уже случалось?
— Не смей начинать. Никаких вопросов о прошлом.
— Я уже сказал, чего хочу. Одну неделю.
— Одну неделю, в течение которой я должна открыться полностью, отдать все.
— Да, я согласен только так.
— Но почему?
Чейз молчал какое-то время. Он был сосредоточен на готовке: доставал кусочки курицы из миски с маринадом и отправлял их в кипящее на сковородке масло. Милли завороженно следила за его движениями, вдыхая аромат специй и наслаждаясь давно забытым звуком шкворчания еды на плите.
— А почему бы и нет? — наконец изрек он, переворачивая курицу. — Я знаю, что проще быть на поверхности, Милли, не вдаваться в подробности, не останавливаться, не чувствовать, не задумываться, просто жить. И я жил так. Почти всю свою потраченную впустую юность.
— А сейчас?
— Я хочу большего. Хочу жить под девизом «Carpe diem». Лови момент! Хочу прочувствовать все, понять суть.
— За одну неделю?
— Ну да, почему бы и нет.
— И ты решил выбрать объектом меня? — с недоверием спросила Милли. — Я же совершенно не такой человек.
Чейз улыбнулся:
— Так веселее. К тому же это еще одна причина, почему все должно происходить на моих условиях. Иначе просто ничего не получится.
Милли покачала головой. Она села на высокий табурет и облокотилась на стол.
— И что же заставило тебя передумать? Изменить образ жизни?
Чейз вылил остатки маринада в сковородку и стал медленно помешивать курицу.
— Я бы хотел сослаться на тот пункт, где мы решили не говорить о прошлом.
— Тебе разве есть что скрывать?
— Не особо, — ответил Чейз, подняв крышку второй сковородки, и начал накладывать рис на тарелки. — Просто есть вещи, о которых говорить не хочется.
— Что же ты такого сделал или не сделал, что жалеешь о своей юности?
— Ты пытаешься узнать меня получше?
— Возможно.
— Как обычно бывает в таких случаях, — пожал он плечами. — Я был испорченным богатеньким сынком, которого исключили из дюжины частных школ, который разбил отцовский «мазерати»… Последней каплей стало то, что я переспал с его любовницей. — Чейз старался говорить равнодушно, но голос все равно выдавал его. Чувствовалось, что его обидели.
— Да уж, есть о чем жалеть.
— Как видишь, я все делаю как надо, — съязвил он, водружая кусочки курицы в ярком соусе на подушку из риса.
Выглядело все очень аппетитно. Да уж, этот мужчина умел готовить.
— И что же заставило тебя измениться? Я так полагаю, ты больше не разбиваешь «мазерати»?
— Ну почему же? Бью парочку время от времени.
— А если серьезно?
— Хочешь, чтобы я был серьезен? — вздохнул он и передал ей тарелку. — Тогда нужно сначала подкрепиться.
Они сели за стол, стоящий около огромного окна, из которого открывался потрясающий вид на бесконечное море, окрашенное в темные цвета сумерек.
— Твоя любимая часть дня, — заметил Чейз.
По коже Милли побежали мурашки. Он начал узнавать ее, и ей это нравилось.
— Итак, — произнесла она, пытаясь подавить страх, — почему ты изменился?
Чейз наколол на вилку кусочек курицы.
— Помнишь, я рассказывал, что отец решил не доверять мне семейный бизнес?
— Это случилось после инцидента с его любовницей, я так полагаю?
— Верно. И этот факт, конечно, еще больше раззадорил меня, и я решил вести себя еще хуже.
— Сколько лет тебе было?
— Семнадцать.
Милли почувствовала, что жалеет подростка по имени Чейз Брайант.
— И ты стал суперплохим?
— Если честно, почти ничего не изменилось. Вечеринки, машины, девушки, выпивка. Даже легкие наркотики, чем я совсем не горжусь.
Хоть его тон и был беззаботным, Милли видела правду в его глазах. Какая грустная и пустая жизнь. Такая же, как и ее, только по другим причинам.
— Так что послужило отправной причиной для изменений?
Чейз одарил ее долгим изучающим взглядом:
— Разговор все больше ставится личным.
— Я знаю, — решила не отпираться Милли.
— Мой отец умер. В то время я учился в университете — изучал архитектуру, причем этот факультет выбрал просто так. Я все еще прожигал жизнь.
