Рейчел никак не ожидала, что застанет Жан-Люка здесь, хотя сама же и пригласила. Тем не менее он был здесь. Она нерешительно направилась к дивану, глядя на спящего. Темные волосы растрепались и упали на лоб. Сейчас он отличался от властного дельца, которого она знала, как день от ночи.
Момент был напряженным. Рейчел видела Жан-Люка спящим только однажды. В тот день ему пришлось особенно много работать. Два месяца утренних свиданий и встреч урывками в сочетании с тяжелым физическим трудом сделали свое дело.
Они проводили вечер в коттедже, в своей любимой комнате. Ужин, свечи, огонь в камине. Рейчел вспомнила запах дыма, запах кожи Жан-Люка, его губы… Они говорили тихо, обо всем и ни о чем, мечтали об их общем будущем, смотрели на мерцающее пламя. Ее голос был нежен и исполнен любви…
Она повторяла его имя, не получая ответа, заглянула в красивое мужественное лицо и обнаружила, что Жан-Люк уснул. Глаза плотно закрыты, темные кудри спадают на лоб, голова тяжело привалилась к ее плечу.
— Рейчел? — прозвучал сонный голос.
Застигнутая врасплох, она поспешно вернулась мыслями в настоящее и удивилась, как мало все изменилось с тех пор.
Жан-Люк сел и провел рукой по небритой щеке.
— Сколько времени?
— Еще рано, примерно полшестого.
— Полшестого? — улыбнулся он. — Не удивительно, что мне кажется, будто я не сомкнул глаз.
— Меня разбудило солнце. — Рейчел бросила взгляд в окно. — Прекрасное утро. Значит, ты остался?
— Да. — Он запустил руку в спутанные волосы. — Ты хотела сказать, что это хорошо?
— Просто неожиданно. Хочешь кофе?
— С молоком и без сахара.
Через минуту Жан-Люк присоединился к ней в кухне и с невозмутимым видом облокотился о холодильник, наблюдая, как хлопочет Рейчел.
— Буря пошла нам на пользу.
— Как это? — спросила она, вспоминая о прошлой ночи.
— Изумительный день. Как было бы здорово подвигаться на свежем воздухе.
— Да. — Рейчел с облегчением вздохнула.
Его присутствие дезориентировало ее. На мгновение она даже представила себе… словом, воображение разыгралось сверх меры. Нехорошо.
Она сняла с полки чашки. Ей следует вернуться к реальности их взаимоотношений. Нельзя позволить себе попасться в ловушку самообмана. Прошлая ночь, с этой грохочущей над головой бурей и нежными объятиями Жан-Люка, была похожа на другой мир в ином измерении.
— Ты получил программу на сегодняшний день?
Когда требовалось, Рейчел могла быть деловитой.
— Да.
— Почему бы нам не выпить кофе в саду? У меня там что-то вроде патио.
Рейчел проскользнула за его спиной, не дожидаясь ответа, и распахнула дверь.
Она присела на маленькое деревянное сиденье, недавно обнаруженное в сплетении плюща, и посмотрела на сад; Отсюда была видна старая часовня, ее шпиль и цветные витражи.
— На что ты смотришь?
Жан-Люк присел рядом с ней и проследил за ее взглядом.
— Вон часовня, — пробормотала она. — Я рада, что эта часть усадьбы осталась нетронутой. У нее свое особое очарование. Ухоженные газоны и аккуратные клумбы — это, конечно, хорошо, но есть что-то особенное в таком уголке, окруженном самой природой.
— Я почти забыл об этой часовне. — Почти, но не совсем. Было бы неблагоразумно вызывать в памяти намокшие волосы Рейчел и ее влажные губы.
— Ты помнишь, как мы… — Рейчел осеклась.
— Спрятались от дождя? — закончил за нее Жан-Люк сдержанным тоном. — Да, конечно. Ты бывала там с тех пор?
— Нет. Я любила приходить туда в детстве. Я всегда думала… — Рейчел внезапно замолкла.
Простенькие детские фантазии изжили себя, но одна из них приносила ей особенную радость. Маленькая Рейчел надевала длинный кремовый халат тети, повязывала на голову кружевной лоскут и гордо шествовала в придел небольшой церкви с букетом полевых цветов в руках.
— Мне нравилось там. Это изумительное место.
— Здесь тоже очень хорошо. — Жан-Люк оглядел площадку, засаженную яркими поздними цветами. — У тебя несомненный талант. — Он потянулся вперед и сорвал веточку лаванды с живой изгороди. — Изумительный запах. — Он передал цветок Рейчел. Та растерла его пальцами. Аромат усилился.
— Помнишь ту живую изгородь, которую ты должен был посадить? Старый Бертрам заставил тебя промерять расстояния с точностью до дюйма, а там было сто пятьдесят растений. Ты сказал тогда… — Внезапно она умолкла, почувствовав, что угодила в ловушку, продемонстрировав потребность поделиться воспоминаниями прошлого.
— Я сказал тогда, — продолжил за нее Жан-Люк, — что на всю жизнь возненавидел запах лаванды. И оказался не прав. Лаванда так прекрасна. Она напоминает мне твои глаза.
Он сорвал длинный стебель и зажал в пальцах.
— Рейчел!
— Да?
Нахмурившись, Жан-Люк разглядывал ее лицо. Что он мог сказать? Если не обнаруживать своих чувств, то очень немногое. Он так долго тосковал о ней…
— Не важно. — Жан-Люк покачал головой.
— Мне нужно принять душ и переодеться, — вдруг произнесла Рейчел, не в силах больше бороться с нахлынувшими воспоминаниями. — Цветы привезут рано, и я хочу удостовериться, что Наоми не переусердствует. Она только вчера днем приехала из Шотландии. — Рейчел почувствовала, что Жан-Люку неинтересно, но, невзирая на это, она продолжала болтать: — Я поручила ей украсить стол. Мне кажется, Наоми очень нервничает из-за открытия. Раньше она с легкостью готовила и сервировала стол на тридцать-сорок человек. Сейчас ее силы уже не те.
Улучив паузу, Жан-Люк спросил:
— Ты узнала у нее, что случилось?
— Нет. Рейчел избегала его взгляда. — С момента своего возвращения она стала такой неприступной.
— Возможно, хочет уволиться.
— Уволиться? Только не Наоми. Она сама как часть этого дома. Нет, не может быть. Но у нее что-то на уме. Какое-то недоверие ко мне.
— Может быть, она наконец догадалась, кто я такой. Рано или поздно это должно было случиться. Ты говорила, что Шон ее внучатый племянник? Возможно, он что-то сказал ей.
— Но он ничего не знает даже о том, что мы с тобой… — Рейчел осеклась.
— Они все равно будут обсуждать мое участие в делах Грейнджа. Он знает, что я француз. Наоми не глупа, она прекрасно может сложить два и два.
Рейчел нахмурилась, предчувствуя нелегкое объяснение.
— Возможно.
— Надо было рассказать ей все сразу. Почему же ты этого не сделала?
— Не знаю. Мне было нелегко.
— Ты имеешь в виду Шона? — неодобрительно бросил Жан-Люк. — Разве он не перестал донимать тебя?
Рейчел вздохнула. Факсовый аппарат спасал ее от муки подобных допросов Жан-Люка. После нескольких настойчивых просьб она решила послать ему копию письма Шона, в котором тот извинялся за свое непристойное поведение.
