— Ну чего ты ждешь? Вставай!
Он не двинулся. Она подошла ближе.
— Джек, ты меня слышишь? Я сказала, вставай.
Он пошевелился и застонал. Вообще-то лежать на камнях было неудобно, но что делать.
— Ты ранен? Что с тобой? Что-нибудь сломал, когда мы катились?
— Ничего страшного.
Ее губки были сжаты, на щеке — полоска красной грязи, золотисто-каштановые волосы выбились из «конского хвоста» и беспорядочно лежали на плечах, а расстегнувшиеся пуговицы блузки открывали соблазнительную картину.
— Тогда почему же ты не встаешь? — Уперев руки в бока и расставив ноги, она стояла над ним и хмуро смотрела сверху вниз. — Что, так и будешь весь день валяться?
— Неплохая мысль, если только ты ляжешь рядом со мной. Что скажешь, моя прелесть? Приходилось заниматься любовью у подножия горы?
Вспыхнув, она нацелила ботинок ему в ребро. Он схватил ногу и поставил себе на грудь.
— Отпусти!
— Ни за что.
— Ты меня надул! Дал стащить ключи, зная, что машина не заведется. — Она ударила его кулачком в плечо.
— Ох. — Он опрокинул ее на спину и посмотрел в злобное лицо. — Неужели я стал бы тебе доверять? Ты же сама сказала, что постараешься сбежать. — Она вырывалась и этим только подогревала его. — Я обещал отвезти тебя в Месу, как только мы найдем золото или истекут десять дней. До этого я тебя не отпущу.
— Тебе приходится иногда спать, Сторм, и когда ты заснешь, я сбегу!
Она извивалась под ним, и Джек сгорал от желания.
— Дорогая, чтобы ты не могла сделать такую глупость, будем спать вместе.
— Скорее я буду спать с гремучей змеей!
Поскольку он наслаждался и словесной перепалкой, и телом Лорелей в своих руках, успокоились они не скоро. Он поцеловал ее в кончик носа.
— Мы с тобой хотим друг друга и рано или поздно окажемся в одной постели.
— Только если ты затащишь меня силой.
— Сама знаешь, силу я применять не буду.
— Только силой можно затащить меня к тебе в постель.
— Лорелей, это что, вызов? — Он медленно улыбнулся. — Ты же знаешь, как я люблю вызовы.
Он поймал выражение неуверенности в ее глазах. Она пробормотала:
— Это констатация факта. Только силой можно затащить меня к тебе в постель.
— Жаль, нет времени доказать тебе, что ты врешь. Нам действительно надо ехать. Ничего, подождем. Если тебя это интересует, не пройдет и недели, как ты будешь в моих руках, будешь цепляться за меня и умолять заняться любовью.
— Скажи спасибо, что я не из тех, кто цепляется, иначе на тебе уже не было бы рубашки, Сторм.
— Я бы не возражал остаться без рубашки.
Она прицелилась коленом ему в пах, и Джек счел благоразумным встать. Он подал ей руку, она ее оттолкнула и поднялась сама. Отряхнув ноги и шорты, сказала:
— Скорее снег пойдет в июле, чем я окажусь в твоих руках и буду цепляться и хоть чего-нибудь просить.
Прошло одиннадцать часов, был все еще июль, и снег не пошел, а она кинулась в руки к Джеку и вцепилась в него. Два койота выли, перекликаясь, она дрожала и прижималась к нему.
— Не бойся, радость моя, они нас не тронут. Даже если они голодные, их не подпустит костер.
— Я знаю, знаю. Но там гнездо гремучих змей...
Лорелей содрогнулась, и Джек поцеловал ее в висок. Постепенно она стала расслабляться. Он продолжал гладить и похлопывать ее по спине.
— Ну как, лучше?
— Да, спасибо. — Она подняла на него глаза.
— Пожалуйста. Может, пора ложиться спать?
Лорелей кивнула. Потом принюхалась.
— Кажется, что-то горит. Я имею в виду не дрова.
Джек понюхал воздух и замер. Ледяная дрожь прокатилась по спине. Он резко обернулся и увидел, что карта, залог их будущего, лежит возле огня, края ее свернулись и пламя лижет углы.
— Карта! — Джек кинулся к костру, выхватил ее из огня и стал сбивать пламя руками.
— Перестань! — взвизгнула Лорелей. — Обожжешься!
Не обращая на ее крик внимания, он бил руками по огню, пока не потушил. Потом сел и уставился на то, что осталось от карты, поглаживая пальцами обугленный край бумаги.
Лорелей опустилась рядом на колени и коснулась его плеча.
— Дай посмотрю руки.
— С руками все в порядке. — Взгляд его не отрывался от карты, словно у него на глазах умирал друг.
— Ничего не в порядке. Ты обжегся.
— Пройдет. Погибла часть карты.
У Лорелей надрывалось сердце от жалости — столько отчаяния было в его голосе.
— Забудь проклятую карту! — Она вырвала ее у него из рук и отшвырнула. Он было потянулся за ней, но она сжала ему запястье.
— Я сказала, забудь про карту. Тут уж ничего не поделаешь. — Таким тоном она говорила обычно со школьниками, заходившими в книжный магазин, где она работала.
Джек посмотрел на нее. Страдание, которое она слышала в его голосе, отражалось и в глазах. Она перевернула его руки ладонями кверху. Сквозь грязь и пепел было видно, как на ладонях вздуваются розовые волдыри.
— О, Джек, посмотри, что ты наделал.
— Не беда. Легкий ожог. На корабле случалось и похуже.
Что ж, возможно. У него были руки человека, зарабатывающего на хлеб физическим трудом. Линию жизни и любви пересекали несколько шрамов. Размывая сажу по ладони, сочилась кровь. Лорелей взорвалась:
— Что за глупость! Сотворить такое из-за клочка бумаги! Ты просто идиот!
Он вырвал у нее руки и взял карту.
— Да, я идиот, потому что не сберег ее.
Спорить с ним не имело смысла.
— Где аптечка первой помощи?
— Говорю тебе, это ерунда. До свадьбы заживет.
— А я говорю, нет. Ты здорово обжегся, через несколько минут почувствуешь ужасную боль. Говори, где аптечка.
— В машине, — сказал он, не отрывая глаз от остатков карты.
— У нас есть еще лед?
Джек пожал плечами.
— Вряд ли.
— Дай ключи.
Он колебался, глядя на ее протянутую руку. Лорелей резко отчеканила:
— Как это ни соблазнительно, я не могу удрать на машине, бросив тебя, когда ты ранен.
— Думаешь, я тебе поверю? Ты уже дважды пыталась.
— У тебя нет выбора. Давай ключи.
— В правом кармане. — Он посмотрел на свои руки. — Тебе придется достать их самой.
Он поднял руки над головой. Лорелей просунула левую руку в карман. От Джека пахло костром и потом. Втискивая руку в уютную щель, Лорелей прижалась грудью к его плечу. Искры пробежали по позвоночнику. Увидев вспышку в его глазах, она поняла, что он тоже испытал удар тока. Наконец она нащупала металлический диск и выдернула из кармана ключи.
— Я быстро.
Но Джек обхватил ее и прижал к твердой груди.
— Обещай, что не сбежишь.
