Хотя Эбби устала после долгой езды на машине, при первом же взгляде на эти просторы она ощутила, как силы возвращаются к ней. Ее настроение поднялось еще больше, когда она переступила порог дома и оказалась в просторной прихожей.
Основная жилая площадь, определила она как дизайнер, располагается слева и справа. Ее разделяет большая кухня в задней части дома, обращенной к морю. Две узкие лестницы по обе стороны кухни ведут наверх. Скорее всего, когда-то здесь были два дома, позднее соединенные в один. И это, вероятно, произошло в начале века.
Наверху, над кухней, располагались три удивительно большие спальни, рядом — приличных размеров гостиная, ванная, довольно примитивная— над прихожей.
Эбби с довольной улыбкой отнесла свои вещи в дальнюю спальню с двумя кроватями.
В первый день девушка бродила по комнатам, переходя из одной в другую, пытаясь вжиться в атмосферу старого дома. Вечером она закрыла ставни на окнах без занавесок и решила, что теперь самое главное для нее — согреться. Ветер завывал со страшной силой, а дождь хлестал по оконным стеклам, и она почувствовала, что замерзает.
Эбби легла в постель раньше обычного, свернувшись уютным клубочком под пуховым одеялом. В голове роились впечатления дня, разные мысли. Она снова подумала, что хотела познакомиться со своим заказчиком. Конечно, сам дом открывает ей поле деятельности, он — источник идей для работы, но кое-что нужно знать и о клиенте, кто он — мужчина или женщина, какого возраста... Это пригодилось бы для разработки интерьера. Но Эбби понимала, что, если бы Дженнифер сочла это очень важным, она бы ей сказала.
Внезапно в голове возник образ Макса, и весь плавный ход размышлений нарушился. Хотя они были мало знакомы, он, оказывается, успел произвести на нее сильное впечатление. И Эбби никак не могла взять в толк, почему и чем. Но она чувствовала и другое — для нее это катастрофа. И даже мысль о том, что ей придется консультироваться с ним по работе, расспрашивать о клиенте — не делать этого она, как настоящий профессионал, не могла — приводила ее в трепет. Эбби чувствовала, что не в силах заставить себя это сделать, и громко застонала, понимая, что это не только непрофессионально, но и смешно.
Застонав еще громче, она села в кровати. Боже мой, похоже, он проник во все ее поры и сделал это так легко! Оскорбительно легко. Ну что ж, ладно. Она поддалась своей чувственности. Но иногда ей казалось, что они с Максом попали в одну ловушку: он ведь тоже испытывает притяжение к ней, как и она к нему. Но причина заключается в ее собственной невероятной наивности, призналась себе Эбби, сворачиваясь в клубок под пуховым одеялом и чувствуя, как в ней закипает обида. Макс — опытный мужчина, который ради развлечения коллекционирует женщин. Подобное занятие не требовало от него никаких усилий. Именно это больше всего унижало и оскорбляло Эбби. После возвращения в свою студию он даже не попытался связаться с ней.
Нет, она ни за что не станет обращаться к нему, даже если из-за этого работа получится хуже, поклялась себе Эбби, и ее глаза сами собой закрылись.
Не допустила ли она фатальной ошибки, не сделала ли то, что он от нее требовал,— влюбиться в него?
6
— А если бы я был неизвестно кто? — проворчал Макс, расстегивая пуговицы своего толстого пальто.— Представляю себе, какой бы тут стоял вопль, но кто тебя услышит: на пять миль отсюда — никого!
— А я бы и не кричала! — Голос Эбби сорвался на визг. Ужас первых секунд еще не прошел.— А что ты вообще здесь делаешь?
— А ты как думаешь? — Тяжелый взгляд замер на девушке, потом — на плетеной корзине с дровами, которую она пыталась втащить в комнату.— Что за ерунда? Для чего ты таскаешь такие тяжести? Потянешь спину, и что тогда? Лететь за пять миль отсюда за доктором?
— Я тебя спрашиваю: что ты здесь делаешь?— повторила Эбби все тем же визгливым голосом.
Он зло посмотрел в ее сторону, потом снял пальто и бросил его на спинку кресла. Оно было единственным предметом из мебели в этой комнате, если не считать старого, поцарапанного кофейного столика.
— Я здесь как раз для того, чтобы задать тебе этот вопрос,— бросил он ей.— Какого черта! Во что ты играешь? Еще полдень, а уже темно, как ночью. И жуткий холод. Ну почему ты не можешь, как всякий нормальный человек, остановиться в отеле?
— Ты хочешь сказать — как всякая нормальная женщина? Так? — взорвалась Эбби.— Удивительное дело, ведь никто бы слова не сказал, если бы Малькольм...
— Малькольм! — взревел Макс.— Если бы не Джули, я бы не сомневался, что этот заказ выполняет он!
— Ради Бога! Нет никакого секрета, что эту работу поручили мне! И если бы ты поговорил с Питером...
— У меня не было такой возможности, мы оба уезжали из Лондона. А он-то знает, что ты здесь?
— Я не...
— Эбби! Я тебя спрашиваю — он знает?
— Конечно, знает. Он...
— Хорошо, ладно. Значит, и он такой же дурак, как ты.
— Макс, тебя все это не касается,— сообщила она ему холодно.— У тебя нет никакого права врываться сюда, орать и ругаться!
— Я не ругаюсь! Я...— Он осекся.— Эбби, ни одна женщина в здравом уме не стала бы здесь жить. Это... Здесь самый настоящий морозильник.
— Здесь холодно только потому, что я еще не затопила,— упрямилась Эбби, снова хватаясь за ручки корзины и пытаясь подтащить ее к камину. Сегодня она купила в городе растопку, но все равно дрова не хотели гореть.
— Ну, хорошо. Я охотно допускаю, что здесь мог бы обосноваться мужчина. Но, уверяю тебя, ни одна женщина в здравом уме...
— Думай, что хочешь! Думай, что я не в своем уме! — Эбби не сдерживала ярость.— Макс, говори что хочешь, но я останусь здесь до конца работы, и ничто не изменит моего решения!
— Ничто? — угрожающе глядя на нее, он широкими шагами подошел к камину. Эбби пыталась развести в нем огонь.
— Ничто.
— И даже то, что, подчиняясь своему великодушию, я останусь здесь с тобой?
— Боюсь, тебе придется унять свое великодушие,— парировала она.
Пульс Эбби стремительно учащался: этот мужчина снова втягивает ее в свои обычные игры.
— Ну, если ты привез с собой постельное белье...
— Неужели ты думаешь, что я не догадался?— протянул он и быстро добавил: — Эбби, а что именно ты собираешься делать с камином?
— Разжечь,— ответила девушка, стиснув зубы.
— Хорошо. Если это так называется,— пробормотал он, подходя сзади,— неудивительно, что ничего не выходит.
— Ну, если ты такой умелый, пожалуйста, разожги.
— С удовольствием,— сказал Макс и локтем отодвинул ее в сторону.— Но только при том условии, что ты все же переедешь в отель.
