Едва переступив порог фамильного особняка де Мелло, Присцилла осознала всю неуместность своего пребывания в таком месте.
Естественно, хозяйка дома была слишком хорошо воспитана, чтобы сказать это прямо, да ей и не нужно было ничего говорить. Показывая фамильные ценности и портреты предков, перечисляя, чего достигли поколения де Мелло в Венесуэле, она тонко давала понять гостье, что на Карлосе лежит ответственность преумножать наследство, постичь размеры которого не дано никакому иностранцу.
Рядом с ней Карлос, долго пребывавший в напряженной неподвижности, шевельнулся и поднял руку в нетерпеливом жесте.
— Итак, скажи мне, какое суждение ты вынесла о моей «настоящей» жизни?
Присцилла вздохнула, устав от его настойчивости.
— Ты знаешь о ней больше, чем я, Карлос.
— Да, должно быть, экскурсия по мавзолею с сопровождением стала для тебя большим испытанием, — продолжал он с сарказмом. — Портреты предков, развешанные по стенам, сокровища, собранные за века с помощью грабежей и эксплуатации, хвастливо выставлены напоказ. О, я уверен, мать ничего не утаила от тебя.
Неуважительный тон задел Присциллу. Она строго взглянула на Карлоса.
— Ты не ценишь то, что принадлежит тебе?
В глазах его блеснула насмешка.
— Отчего же, это стоит очень дорого. Была ли с вами Марсия на этой экскурсии?
— Нет.
Присцилла не удержалась от тяжелого вздоха, когда в ее памяти всплыло воспоминание — Марсия в эффектном шелковом платье цвета осенних листьев, выгодно оттенявшем ее чудесную матовую смуглость, с водопадом блестящих вьющихся черных волос и темными бархатными глазами. Изящные золотые цепочки, филигрань золотых сережек добавляли к ее трепетной юности налет богатства и красноречиво свидетельствовали о ее принадлежности к тому же миру, в котором обитали и де Мелло.
— Марсия появилась около полудня, — добавила Присцилла, предвидя следующий вопрос и решив как можно полнее удовлетворить любопытство Карлоса, чтобы навсегда покончить с этим.
— Тебя представили ей как мою тайную любовницу?
От этих слов Присциллу бросило в жар, щеки и шея у нее покраснели. Она покачала головой, пытаясь справиться с болезненной реакцией.
— Твоя мать повела себя очень тактично. Рассказала о твоей дружбе с Робером и представила меня как его сестру, задержавшуюся проездом в Каракасе.
— Очень тактично! — насмешливо фыркнул Карлос. — Говорилось это для тебя, а не для Марсии. Кто, по-твоему, был на самом деле инициатором всей этой интриги? Кто столь настойчиво стремился выжить тебя из моей жизни?
Неужели это правда? Но даже если это так, разве у Марсии не было веского основания желать избавиться от женщины, делившей с Карлосом постель. Должно быть, ее гордость была уязвлена, когда, вернувшись из путешествия по Италии, она узнала, что нареченный изменяет ей с другой женщиной. Хотя ее высказывания за столом об их с Карлосом совместном будущем звучали естественно и бесхитростно.
Правда, сейчас уже было невозможно утверждать, как все выглядело на самом деле. Однако от милого девичьего щебетания интерес у Присциллы пропал — и не только к еде, но и к жизни с Карлосом. Хотелось только одного — улететь ближайшим рейсом домой, в Канаду. И еще пришло понимание, что с этими людьми у нее нет ничего общего, и никогда не будет.
Присцилла помнила, как неподвижно уставилась на стоявшее в центре стола волшебное по красоте произведение искусства — серебряный рог изобилия. На редкость символично! Из него вперемежку с серебряными цветами и фруктами каскадом спускались живые красные розы. Эффект сногсшибательного великолепия в сочетании с удушливым ароматом. Красные розы — символ любви! С тех пор Присцилла возненавидела красные розы.
— Было у Марсии кольцо на среднем пальце левой руки? — спросил Карлос.
— Нет, хотя она описывала какое-то кольцо — крупный розовый бриллиант в обрамлении белых бриллиантов в два ряда.
Карлос зло пробормотал что-то себе под нос. По-испански и так быстро, почти скороговоркой, что Присцилла не уловила смысла.
— И даже после всего, что услышала, — с откровенным сарказмом произнес он, — ты все равно вечером оказалась со мной в одной постели.
— Мне не хотелось верить, что ты мог подобным образом использовать меня. Я подумала, может, ты передумал жениться на Марсии, — удрученно объяснила она.
— Тогда почему не поговорила со мной?
Да потому что страшно боялась узнать, что правы те две женщины, а не она. Потому что по-прежнему желала его. Потому что трусила, не решалась, пока не раздался тот телефонный звонок.
Присцилла судорожно перевела дыхание, чтобы как-то освободиться от тяжкого бремени воспоминаний, но все было тщетно.
— В тот вечер твоя мать собиралась тебе звонить в восемь часов. И она позвонила, не так ли, Карлос?
— Позвонила.
— Она приглашала нас с тобой к себе на ланч в воскресенье.
— Нет! — яростно отрезал он.
— Карлос, я сама слышала, как ты извинялся. Ты был в высшей степени зол на нее за это приглашение.
— Она хотела, чтобы я сопровождал Марсию на вечер, который устраивали по случаю ее возвращения домой. К тебе это не имело никакого отношения, Присцилла. Ни-ка-ко-го! — Он криво усмехнулся. — Вернее, я так думал тогда. Я и вправду полагал, что ты вне пределов ее досягаемости. Что ты в безопасности, черт побери!
Слова Карлоса привели Присциллу в замешательство, теперь она уже совсем ничего не понимала. Может, он просто боялся матери, которая имела над ним слишком большую власть?
— Значит, мать спланировала этот телефонный звонок вместе с тобой, чтобы выяснить мои намерения? — спросил Карлос тоном следователя.
Присцилла изложила ему свою версию событий. У нее и в мыслях не было предавать его.
— Я считала, что Элда Регина просто хочет помочь мне, как женщина женщине, по доброте душевной раскрыть глаза на мое истинное положение в твоей жизни.
— Значит, когда ты услышала отрицательный ответ, то убедилась в моем намерении содержать тебя в качестве тайной любовницы?
Теперь его вопрос прозвучал словно прокурорское обвинение.
— Да, — еле слышно призналась Присцилла.
— И в ту же ночь твоя великая любовь ко мне исчезла без следа, но, повторяю, это не помешало тебе лечь со мной в постель?
Да, она смалодушничала в ту последнюю ночь. Однако была не в силах отвечать на его ласки, не в силах выкинуть из головы факт существования Марсии и поверить, что Карлос действительно любит ее, а не невесту.
— Я чувствовала себя использованной, — прошептала Присцилла.
