— Неужели так давно? — задумчиво протянул он. — И где это произошло? Рассказывай.
— На Лонг-Бранче. Мы ехали в «Голубую лагуну» на уик-энд…
— В лимузине?
— Нет. У шофера был выходной.
— Продолжай.
— На повороте машину занесло, и она ударилась в дерево… — Тут Моне изменил голос.
— Никакие другие машины не пострадали?
— Нет.
— Дальше.
— Мы с Риком покалечились.
— Сильно?
— Я отделалась треснувшей ключицей и переломом нескольких ребер, одно из которых проткнуло легкое.
Смуглое лицо Брета напряглось и превратилось в маску.
— А Хаббард? — лаконично спросил он. Она проглотила комок в горле.
— Рик пострадал гораздо сильнее. Нижняя часть позвоночника и таз… — Увидев выражение лица Брета, она быстро добавила: — Нет, это не то, что ты думаешь.
После этих слов Брет облегченно вздохнул.
— Он выздоровеет, — продолжила Мона. — Врачи говорят, что скоро он полностью поправится и встанет на ноги.
— Когда?
— Предполагается, что к концу сентября.
— После чего он хочет устроить свадьбу? — Да.
— А ты?
— Я выйду за него, — решительно заявила Мона.
— Я постараюсь помешать этому.
— Ничего не получится, — с болью вырвалось у нее.
У Брета напрягся подбородок. Глядя ей прямо в глаза, он спросил:
— Скажи мне правду. Ты действительно любишь Хаббарда? Если ты скажешь «да», я уйду и больше не буду тебе надоедать.
Она пыталась заставить себя солгать. Ради блага всех троих…
— Правду? Пока Рик любит меня, я никогда его не покину.
На лице Брета отразилось облегчение, смешанное с дикарским удовлетворением.
— Значит, ты не любишь его! — ликующе воскликнул он. — Я не верил этому, но должен был убедиться!
— Он дорог мне. — Как ни странно, это было правдой. Да, он беспощадный и мстительный, подозрительный и деспотичный, но может быть добрым, нежным и щедрым.
В нем столько хорошего, столько подкупающего… Если бы он мог внимать доводам рассудка, если бы Мона не стала его манией, из этой ситуации нашелся бы выход.
— Едва ли этого достаточно, чтобы выйти за него замуж, — заметил Брет. — Ты по-прежнему утверждаешь, что деньги тут ни при чем?
— Да, утверждаю.
— Тогда почему ты остаешься с ним? Мона внутренне вздрогнула. Господи, и кто ее тянул за язык? Лучше было промолчать и позволить ему думать, что все дело в деньгах.
Пристально следя за выражением ее лица, Брет подсказал:
— Потому, что ты оказалась в ловушке, нет? Брет по-прежнему видит ее насквозь… Мона сделала глубокий вдох и сказала со всей убедительностью, на какую была способна:
— Конечно нет.
Это была ложь. Едва Рик надел кольцо ей на палец, как Мону начали мучить серьезные сомнения. Точнее, это началось, когда из нее выветрились остатки шампанского.
Но нежелание причинять Рику боль заставляло Мону гнать сомнения прочь. Она пыталась убедить себя в том, что подобные колебания испытывают большинство будущих жен.
Она поняла правду и призналась самой себе в том, что совершила ужасную ошибку, лишь после отъезда Брета в Англию, когда до свадьбы оставалось около двух недель.
Это лишний раз подтвердило очевидную истину: Брет не любит ее, но она будет любить его до самой смерти.
А Рик? Она привязалась к нему и чувствовала благодарность. Этого недостаточно, чтобы прожить вместе всю жизнь. Если она выйдет за него, их брак окажется недолговечным.
Мона несколько раз пыталась сказать Рику о своих чувствах, но он отказывался слушать и говорил, что ее сомнения вызваны страхом перед предстоящей свадьбой…
Когда они ехали на уик-энд в «Голубую ла~ Гуну», Мона твердо решила расторгнуть помолвку и вернуть Рику кольцо.
Если бы она успела сделать это до аварии, все могло бы сложиться по-другому. Но она не успела…
— Я тебе не верю, — спокойно сказал Брет. — Ты выходишь за него только потому, что не можешь бросить калеку.
— Он не калека! — вспыхнула Мона. — В худшем случае он будет немного хромать!
— Тем лучше. Тогда зачем приносить себя в жертву?
Он снова был в шаге от правды.
— При чем тут жертва, если я выхожу за богатого человека?
— Значит, все-таки дело в деньгах.
— Ты ведь всегда так и думал, правда?
— Я много чего думал. Например, думал, что ты любишь меня. Это было глупо, но что поделаешь. Думал, что ты не можешь отдаться мужчине без любви… Или то было простое физическое влечение? — Внезапно он встал, наклонился к Мопс и положил руки на подлокотники шезлонга. — Чем бы ни было это чувство, оно не исчезло. Я понял это, когда целовал тебя.
Мона покачала головой, но он, не отводя взгляда от ее губ, предложил:
— Доказать?
— Не надо! — Мона даже не пыталась скрыть охватившую ее панику. — Мне нужно идти. По-жалуйста, Брет… Уже поздно. Рик сойдет с ума от страха, если обнаружит, что меня нет.
Брет выпрямился и неторопливо спросил:
— Значит, он не знает о твоих утренних пробежках?
— Нет, — призналась она.
— Почему?
— Я… подумала, что это ему не понравится. — Внезапно ее осенило. — Ты говорил о пробежках. С чего ты взял, что это было не один раз?
Брет лукаво улыбнулся.
— Я часто разговариваю с ночным охранником… Кажется, его зовут Пит. Он относится к тебе по-отечески.
— Значит, мы столкнулись не случайно, — тоном прокурора сказала она. — Ты знал, что я каждое утро хожу в парк, и знал мой маршрут. Сидел в засаде и ждал меня.
— Мне не нравится выражение «сидел в засаде».
— Но именно этим ты и занимался! — гневно ответила она. — И давно ты следишь за мной?
— Со дня переезда, — сознался Брет и добавил, насмехаясь скорее над самим собой: — Мне нужно было кое-что узнать и разработать план кампании. На это понадобилось время.
Хотя Брет говорил небрежным тоном, Мона понимала, что это серьезно. Но что он может сделать? Он сам сказал, что у Рика есть почти непреодолимое преимущество. А если бы он знал все, то обошелся бы без этой оговорки…
Где-то неподалеку пробили часы. Мона резко вскочила.
— Уже восемь! Я должна идти. В половине девятого Рик начинает работать!
— Давно он вернулся к работе?
— Месяца четыре назад.
— Трудится каждый день?
— Если хорошо себя чувствует. Несколько часов по утрам.
— А ты выполняешь обязанности его личной помощницы?
— Да.
Мона отвечала на вопросы, потому что так было быстрее, однако она была уверена, что Брет и без того знает ответы.
— Раз так, я тебя больше не задерживаю, — сказал он.
Не смея поверить, что ее отпускают, Мона устремилась к выходу. Брет двумя шагами опередил ее и открыл дверь.
