Какое-то мгновение он медлил, заставив Мону затаить дыхание. А потом поднял на руки и хрипло сказал:
— Осторожнее. Тут все усеяно битым стеклом… Брет отнес ее в свою спальню, положил на широкую кровать и, с трудом сдерживая нетерпение, начал расстегивать шелковую блузку.
Справившись с блузкой, он расстегнул на ней лифчик, зарылся лицом в ее груди и глухо пробормотал:
— Радость моя, если бы ты только знала, как я тебя люблю… Этот год был для меня адом… Пожалуйста, скажи, что ты выйдешь за меня.
— А если я не беременна?
Он слегка приподнял голову и сказал:
— Все равно. Когда-то ты любила меня. Если бы у меня была хоть малейшая надежда, что ты все еще любишь меня, я бы попросил тебя сделать это, как только… — Внезапно он умолк и жадно уставился на ее грудь. Затем протянул руку и дрожащими пальцами приподнял серебряную цепочку, лежавшую в ложбинке между грудями. К цепочке было прикреплено серебряное кольцо. Увидев выражение его лица, Мона чуть не заплакала. Наконец он хрипло спросил: — Давно ты носишь это?
— Больше года. С того самого вечера, когда ты не обнаружил его на моем пальце. Я сняла его только один раз. Прошлой ночью. Если бы ты увидел кольцо, то понял бы, что я никогда не переставала любить тебя.
— Жаль, что я не увидел его, — пылко ответил он. — Тогда мои мучения были бы на день короче. Я боролся с собой, пытался убедить себя, что могу сделать тебя счастливой, что не стану вторым Хаббардом… Понимаешь, до прошлой ночи я твердил себе, что ты еще могла сохранить ко мне какие-то чувства, но, когда ты поклялась, что это не так, я не выдержал… Если бы ты знала, какую боль мне причинила…
— Прости меня. — Мона нежно погладила его по щеке и провела кончиками пальцев по сильной шее. — Тогда я считала, что обязана вернуться к Рику… Вот почему мне пришлось солгать тебе.
— И как ты собираешься искупать свою вину? Мона лучезарно улыбнулась.
— Что-нибудь придумаю.
— Сначала дай мне вернуть кольцо на его прежнее место.
Брет снял с ее шеи цепочку, отсоединил кольцо и надел его Моне на палец.
— Придется носить, пока я не куплю тебе что-нибудь получше.
— Ничего лучшего мне не нужно. — Мона притянула к себе его голову и страстно поцеловала. — Все, что мне нужно, это твоя любовь.
— Она принадлежит тебе, — сказал Брет, вернув ей поцелуй.
— Ты всегда будешь любить меня?
Тон Моны заставил его поднять голову и подозрительно прищуриться.
— У тебя есть повод сомневаться в этом?
— Ну… Дело в том, что я опять солгала тебе… Но теперь ты знаешь, что я люблю тебя и что все хорошо. Поэтому я думаю, что лучше сказать тебе правду.
— Да уж, — сухо сказал он.
— Когда я говорила, что могу забеременеть… Так вот, это едва ли случится.
— Почему?
— Потому что я все еще принимаю таблетки. На самом деле врач сказал, что небольшой гормональный дисбаланс, которым я страдаю, пройдет сам собой, когда у меня появятся дети… Ты на меня не сердишься? — тревожно спросила она.
— Нет, не сержусь. Надеюсь, что в недалеком будущем дети у нас появятся, но согласен по-дождать. Хочу, чтобы год-другой ты была только моей. — Потом он насмешливо поднял бровь и осведомился: — Ты больше ни в чем не хочешь мне признаться?
— Только в одном.
— В чем же?
— Ты говорил, что не любишь заниматься любовью в машине. Но однажды мне присни-лось, что мы любили друг друга в ванне…
— Серьезно?
— А потом ты вытер меня, отнес в кровать и… — Остальное она прошептала ему на ухо.
Брет рассмеялся и ответил:
— Думаю, я справлюсь. Особенно с твоей помощью.
Мона поцеловала его в подбородок и подтвердила:
— В моей помощи можешь не сомневаться.
— А других эротических фантазий у тебя нет? — поинтересовался он.
— Их десятки, — радостно ответила Мона. — Достаточно, чтобы заполнить первые годы на-шей семейной жизни. — И игриво добавила: — За остальные не ручаюсь.
— Радость моя, к тому времени я накоплю опыт и что-нибудь придумаю сам, — со смехом заверил ее Брет.
