Крейг широко улыбнулся.
— Я заехал поблагодарить Кена за помощь. Благодаря ему у меня все уладилось.
— Кена сейчас нет. Вся бригада поехала обедать в Глостер. Я и сама собираюсь уходить.
— Я увидел машины и подумал, что все здесь. — Он кашлянул. — Вы не уделите мне минуту? Мне нужно с вами поговорить.
Присцилла вгляделась в его лицо, как будто надеялась прочесть его мысли, затем распахнула дверь и отошла в сторону.
— Я передам Кену, что вы заезжали его поблагодарить, мистер Пинкни.
— Просто Крейг.
— М-м… хорошо. Так о чем вы хотели со мной поговорить?
На кухне по-прежнему творился беспорядок, но холодильник и несколько шкафов уже стояли на своих местах у стен, так что комната начинала приобретать нормальный вид. Крейг оперся рукой о раковину, чувствуя себя под ее пристальным взглядом не в своей тарелке.
— Присцилла, мне нужно поговорить с вами. Все встало на свои места, и нам нет причин враждовать. Я хочу извиниться за то, что несколько раз был с вами груб. Честное слово, я не так плох, как вам, может быть, показалось. Просто я не привык иметь дело с женщинами вроде вас — ни в бизнесе, ни в жизни.
Крейг расстегнул пальто; он уже успел вымазать спину в известке, но этого не заметил. Присцилла стояла на другом конце комнаты, не сводя с него испытующего взгляда.
— Я думал… — продолжил Крейг, — я надеялся, что вы согласитесь со мной поужинать. Мне не хотелось бы вам докучать, но я… вы меня привлекли, и я надеюсь, что, может быть, настанет день, когда и вы…
Присцилла смущенно оглянулась по сторонам.
— Жизнь у меня сейчас довольно сложная, — ответила она. — Хлопоты с ремонтом, да еще Перси… Неподходящее время для романов.
— А подходящего времени и не бывает. Всегда что-то мешает. — Он подошел к ней, осторожно обойдя какую-то картонную коробку, и остановился в двух шагах от нее. — Послушайте, Присцилла, я ведь не говорю о каких-то длительных и сложных отношениях. Мне хотелось бы просто провести с вами немного времени, — например, поужинать вместе или сходить в кино.
— И вместе лечь в постель? Вы ведь и этого хотите?
Крейг заметил, что голос ее слегка дрогнул, и удивился. Это никак не вязалось с образом независимой деловой женщины.
— Да, и этого, — признал он. — А вы плохо относитесь к сексу?
Присцилла нервно передернула плечами.
— Да нет, нормально отношусь…
Сам Крейг не стал бы описывать свое отношение к сексу словом «нормально», но он понимал, что имеет в виду Присцилла. Действительно, секс без душевной близости бессмыслен.
— Мы не будем спешить, — пообещал он, сам удивляясь своим словам. Какого черта? Ведь все, что ему от нее нужно, — это именно секс. Нет, у этой женщины удивительный талант выводить его из равновесия.
— За кого вы меня принимаете, а? — собравшись наконец с духом, воинственно выпалила Присцилла. — Думаете, стоит накормить меня обедом в ресторане, и я расстелюсь у ваших ног? Ну нет! Поищите другую дуру!
— Присцилла, я же не сказал ничего подобного! Что вы на меня так набросились?
Он машинально отступил — и споткнулся о стоявшую сзади коробку. Коробка упала на бок и раскрылась, а Крейг, подвернув ногу, с глухим стоном опустился на пол. Боль была такая, словно у него был вывих. К его изумлению, Присцилла не обратила на его травму никакого внимания, вместо этого она бросилась к коробке, словно там хранилось сокровище.
— Что, поаккуратней нельзя? — гневно завопила она, вытаскивая из коробки двух пушистых рыжих котят. — А если бы вы наступили на котенка?
— Я пошел, — решительно заявил Крейг, с трудом поднимаясь на ноги.
— Куда это? Нет, садитесь в кресло и сидите тихо, а я посмотрю, что у вас с ногой!
— Я вам и так могу сказать, что все в порядке.
Присцилла выпрямилась, держа в каждой руке по котенку, и взглянула на него.
— Подождите минутку. Малыши очень напуганы: они не привыкли, чтобы их домик переворачивали вверх дном. Я успокою их и займусь вами. Нога болит?
— Да.
— Сядьте же. Пожалуйста.
Повернувшись к нему спиной, она поставила коробку на прежнее место, собрала рассыпанные по полу обрезки бумаги, шепча что-то успокаивающее, погладила каждого котенка, положила их обратно в коробку и, только убедившись, что они успокоились, обернулась к Крейгу.
— Теперь займемся вами. Хотите, я приложу к ноге лед? У меня в кладовке стоит старый холодильник.
Крейг засучил штанину и уставился на распухшее колено.
— Да, это, наверно, поможет.
— Отлично. — Присцилла исчезла в кладовке и через несколько минут появилась оттуда с несколькими кубиками льда, завернутыми в посудное полотенце. — Вот, приложите.
Крейг сморщился от прикосновения льда к горящей коже. Присцилла молча наблюдала за ним: в глазах ее читалась непривычная растерянность.
— Я могу еще чем-нибудь вам помочь? — спросила она.
— Да, — ответил он, поднимая на нее непроницаемый взгляд. — Подойдите и поцелуйте меня.
Присцилла никак не ожидала услышать подобное.
— Думаете, вам от этого полегчает?
— Детям обычно помогает это средство.
— Детям целуют то место, которое болит. Таким образом, я должна поцеловать вашу коленку, — рассудила она. — А у меня нет желания целовать вам ноги.
Крейг взял ее за руку.
— Нет, коленку не надо. Это мне не поможет. А вот если вы поцелуете меня в губы, я мигом забуду про боль. — Он притянул ее к себе, желая усадить к себе на колени.
— Не надо…
— Что за ерунда! Присцилла, неужели вы никогда не сидели на коленях у мужчины?
— Нет, сидела, конечно, — пробормотала она, неожиданно для себя подчиняясь ему.
Присцилла оказалась гораздо выше, чем ожидал Крейг — на удобном диване это было бы не важно, но в старинном кресле с неудобной прямой спинкой ему пришлось немало поерзать, прежде чем он принял удобное положение. К тому же Крейг привык к миниатюрной, изящной Монике. Конечно, в прошедшие после развода три года ему не раз случалось сажать на колени женщин, но ни разу это не происходило в грязной кухне ремонтируемого дома, где было чертовски холодно, а у него к тому же распухла нога.
Присцилла заметила, что он бросил на пол сверток со льдом, и, укоризненно покачав головой, нагнулась за ним.
— Разве вы не хотите, чтобы опухоль быстрей спала?
— Она не спадет, пока вы меня не поцелуете. — С этими словами Крейг взял из ее пальцев сверток и аккуратно положил его на стол.
И Присцилла склонилась к его губам. Уже неделю с их последней встречи она мечтала об этом поцелуе. Что-то в Крейге притягивало ее, заставляло по-особому чувствовать и его, и свое собственное тело. Присцилле приходилось знакомиться все с новыми людьми: одни ей нравились, другие — нет. Но каждого она после десяти минут общения уверенно относила к той или иной категории мужчин. Однако Крейг не поддавался классификации, и это смущало Присциллу.
